Лицо тети Норие побледнело, наверное, она представила себе все эти затейливые букеты, проходящие через ее ловкие руки за неделю занятий.
— Какие именно цветы? — спросила она, заметно запинаясь.
— Розы и гвоздики! Это основной импорт из Колумбии, но есть еще и другие. Присоединяйтесь к нашему бойкоту, и владельцы плантаций вынуждены будут задуматься.
Ага, задумаются они. Если импорт в Японию уменьшится, им придется задуматься о рецепте нового средства. Очередного зелья, способного сохранить в искусственной свежести все эти невостребованные розы и гвоздики. Я открыла рот, чтобы сообщить об этом девице, но ее уже оттеснил кудрявый черноволосый латинос с раскосыми японскими глазами, на спине его джинсовой куртки было вышито: «Народ против цветов-убийц», а спереди просто две буквы — Че.
— Вы с нами или против нас? Вы за людей или за цветы? — прокричал Че прямо тете в лицо.
— Я за любые формы жизни, — нашлась Норие. — Я бы с вами побеседовала, но, к сожалению, тороплюсь. Мне нужно успеть в Каяма Каикан.
— В школу Каяма? Мерзкое заведение! Они расходуют наши цветы охапками! У наших женщин, что ни день — выкидыши и дети-уроды, а дамочки из Каяма любуются своими орхидеями! — Парень приблизил лицо к тетиному почти вплотную, и я заметила, как тетя брезгливо поежилась.
— Семья Каяма — это нацисты цветочного мира! — выступил еще один демонстрант, и маленький Че подпрыгнул от радости.
— Вот именно! Покуда вы, высокородные господа, покупаете цветы у Каяма и этого презренного торговца, вы можете считать себя убийцами вдвойне!
— Но я не покупала цветов, смотрите! — Тетя Норие расстегнула замочек своей школьной сумки и достала коробку в цветастой подарочной бумаге. Не увидев в глазах собеседников особого доверия, она содрала упаковку, вынула из коробки ножницы и подняла их высоко над головой. — Вот!
— Смотрите, у нее оружие! — заорал неугомонный Че. — Камрады, не забывайте — только пассивное сопротивление!
Камрады с готовностью сгрудились возле тети.
— Осторожно! — передавали они по цепочке, мешая английский с испанским. — Вызывайте полицию! Мы признаём только пассивное сопротивление!
Тетя крутила ножницами в воздухе, я покрепче прижала к груди фуросики с тарелками госпожи Мориты, и мы стали понемногу пробиваться вперед. Тетю Норие все еще трясло от напряжения, когда мы наконец оказались в такси, в квартале от «Волшебного леса». У меня же, как на грех, побежала петля на колготках.
— Не могу поверить, — всхлипывала Норие, уткнувшись в бумажную салфетку. — Я так сочувствовала этим людям. А они накинулись на нас! Представляешь, они всерьез подумали, что я способна на насилие!
