— И что? — продолжал допытываться Арминий.
— Ну, он же колдун, хоть и бог,— пояснил Майлдаф.— Он коснулся их своим огненным мечом, они сгорели и...
— Кто? Эти твои бабенки? — опять не понял Арминий.
— Ни одна из них не успела стать моей,— с достоинством, но не без нотки огорчения ответил Майлдаф.— Не банши сгорели, а их ногти, то есть когти. А как только они сгорели, ведьмы завыли, как голодные псы, и унеслись прочь.
— Да, тебе просто повезло! А мне — нет. Мне показали какую-то пакость,— вздохнул ветеран.— Этот болотный хмырь Тухулка со своими гадюками на башке, волчьими ушами и совиным клювом, да еще с мерзкой козлиной бородой... Глаза б мои не глядели! Но это ладно. Вот нашему ученому чуть не выжгли глаза!
— Правда? — участливо поинтересовался горец.— Это как?
— Это была епитимья, наказание,— слабым голосом ответил Евсевий.— Пять лет назад я соблазнился ересью, утверждавшей, что солнце не есть один из ликов Митры и что истинный свет бога не виден никому. Весь же свет мира дольнего суть лишь недостойное искажение истинного света, плененного темной материей.
— Этого я никогда не пойму,— покачал головой Арминий.— В общем, ему явился этот самый истинный свет и чуть не ослепил совсем, а потом этот свет обернулся таким мраком, что хоть помирай на месте, так это было гнусно! Тогда он воззвал к Солнцу, и оно разогнало мрак. Примерно так, Евсевий?
— Да, Арминий, благодарю тебя,— кивнул ученый.— Глаза мои начинают видеть, слепота уходит.
— Вот и славно! — искренне обрадовался центурион.— А вот почтенный Тэн И отказывается рассказать хоть что-нибудь. Говорит, это так страшно и непотребно, что и вымолвить нельзя. Ну да ладно...
— А вот и король! — Майлдаф только сейчас приметил Конана.— Конан, а что показал этот пакостный... То есть паковский морок тебе?
- Ничего хорошего,— проворчал Конан, но все же поведал о своих злоключениях.
— Три испытания, государь? — кажется, раскосые глаза кхитайца округлились.— Три испытания! Мы все прошли лишь через одно!
— Ты говорил об огненно-медном великане с молотом из камня, о, царственный? — пришел в себя Евсевий.
— Ну да, в шкуре и с бородой,— кивнул Конан.
— Да это ж был сам Кром! Разве ты... Разве царственный не догадался?
Конан стоял точно громом оглушенный.
— Великий Кром! — непривычно тихо проговорил он и подумал: «Жаль, об этом не знают в Киммерии!».
— А что видели Септимий и Аврелий? — полюбопытствовал король.
— Я бился с крокодилом, — ответил Септимий. — Есть такой водяной зверь в южных болотистых джунглях.
