Распростертые, словно крылья летучей мыши, занавеси затрепетали в пустом оконном проеме — буря подошла совсем близко. Амелия прижала к груди кружевной платок с вышитой монограммой ее отца.
— А врата? — спросила она шепотом.
— Они были заперты еще во времена твоего предка, и перед тем, как исчезнуть, он заповедал, чтобы так было всегда. Но есть подземные ходы, по которым, говорят, можно выбраться из старого подземелья на кладбище.
— А первая жена сэра Фредерика?.. Он с сожалением покачал головой:
— Безнадежна. Сошла с ума. И на клавесине играет так себе. Он изобразил дело так, будто она умерла. Некоторые даже поверили.
Она повторила про себя последние три слова. Потом подняла голову и посмотрела на него с новой надеждой.
— А что же я? Теперь мне известно, почему я оказалась здесь, — и что вы прикажете мне делать?
Он огляделся, обвел взором пустую комнату.
— Бегите отсюда, мисс Ирншоу. Бегите, пока еще есть время, спасайте свою жизнь, свою бессмертную… а-а-ах…
— Что…
Но слова еще не слетели с ее губ, как старик свалился на пол. Из его затылка торчала серебряная стрела, выпущенная из самострела.
— Мертв, — потрясенно промолвила она.
— Именно, — подтвердил жестокий голос из дальнего угла комнаты. — Но он умер задолго до сегодняшнего дня, девушка. На мой взгляд, он пробыл мертвым уже чудовищно долгое время.
Прямо у нее на глазах тело начало разлагаться. Плоть превратилась в слизь, стала гнить и сочиться, оседать и расползаться, обнажая кости, немедленно распадающиеся в пыль. Наконец на месте старика образовалась большая вонючая лужа. Амелия подошла поближе окунула палец в ядовитую гадость, поднесла его ко рту и облизала, скорчив гримасу.
— Сэр, кто бы вы ни были, но, на мой взгляд, в данном случае вы абсолютно правы. Он пробыл мертвым не менее сотни лет.
— Я изо всех сил стараюсь, — делился юноша с горничной, — написать роман, в котором жизнь будет представлена как она есть, отражена до мельчайших деталей. И что же на деле — мое перо производит на свет жалкую, ничтожную насмешку. Как мне быть? А, Этель? Что же мне делать?
— Где уж мне знать, сэр, — ответила горничная, юная и миловидная, оказавшаяся в этом большом доме всего несколько недель назад, причем при весьма загадочных обстоятельствах.
Она принялась раздувать меха, отчего пламя вспыхнуло белым светом.
— Это все?
— Да. Нет. Да. Ты можешь идти, Этель.
Девушка подхватила пустую корзину из-под угля и медленным шагом отправилась в другой угол гостиной. Юноша не торопился возвращаться за письменный стол. Вместо этого он в размышлении стоял у огня, рассматривая человеческий череп на каминной полке и два скрещенных меча, что висели на стене — прямо над ним. В камине развалился надвое большой кусок угля, огонь затрещал и зашипел.
