"Фотоаппарат, - конечно, подумал он, - как я не подумал взять его сегодня с собой!"
Рядом с одной из развалин он увидел пару кроссовок, подвешенных за шнурки на каменный выступ. Поднялся по лестнице, заглянул внутрь и увидел двух спящих ребят.
Он тут же вышел. Постоял снаружи, поражённый: что они здесь делают? Как можно жить в такой грязи?
Он спустился на две ступеньки и поднялся на одну. Ему было немного страшно и неудобно подсматривать за их жизнью. Он снова остановился в дверях и увидел: двое очень худых ребят. Один закутан в грязное одеяло с белыми пятнами извести, другой почти голый. Спят на жёлтых поролоновых матрацах, обгорелых и покрытых сажей по краям. Валялись пустые бутылки из-под водки "Стопка", и везде были мухи. Десятки. Воздух был наполнен жужжанием. Посреди комнаты, поверх большого отверстия, кто-то положил перевёрнутую железную кровать, очевидно, чтобы не упасть в яму с водой внизу.
Ребята спали с двух сторон от отверстия, прижавшись к стенкам, на первый взгляд они показались ему моложе него как минимум на три года. Он подумал: не может быть, чтобы дети так жили.
Он опять собрался уходить. Не мог этого выдержать. И, кроме того – чем он может им помочь? Повернувшись, он наступил на лежащую там жестяную миску и перевернул её. Перепрыгнул через миску и уронил железную вешалку с окна. Эта цепь мелких оплошностей подняла большой шум. Мальчик, который спал ближе к двери, медленно открыл глаза. Он увидел Асафа и снова зажмурился. Потом с большим усилием опять открыл глаза, сунул руку под матрац и вынул нож.
- Что ты хочешь.
Голос был детский. Он говорил медленно, слабо, с русским акцентом. В конце его вопроса не было вопросительного знака. Он даже не поднялся.
- Я ничего не хочу.
Молчание. Мальчик лежал на спине. Его обнажённая грудь была белой и гладкой. Он смотрел на Асафа без выражения, без страха, без надежды.
- Может, есть еда, - спросил он.
Асаф качнул головой "нет", но вдруг вспомнил, вынул из рюкзака два бутерброда, которые приготовил утром. Подошёл. Мальчик не вставал. Только протянул ему руку. Во второй руке по-прежнему был нож.
Асаф отступил назад. Мальчик медленно сел, каждое движение давалось ему с огромным трудом. Его руки слегка дрожали. Он запихнул бутерброд в рот почти целиком. Только тогда почувствовал, что бутерброд завёрнут в бумагу, вынул его, отодрал, что было можно, и снова запихнул, закрыл глаза и долго жевал, постанывая. Из-под одеяла выглядывали его ступни. Пальцы были черны. На цементном полу рядом с матрацем лежала книга на русском языке в цветной обложке. Вдоль стен громоздились кучи газет, туалетной бумаги и пакетов от "Бамбы
