— Где же он сейчас, этот эсминец, — сказал Линецкий, оглядываясь по сторонам, — представляешь, как бы он сейчас был кстати?
— Какой эсминец?
— Ты не читал меню?
— Ты бредишь?
Линецкий повернул меню к Переверзеву и дал открытым на первой странице.
— Если учесть, что ты меня тащишь на нудистский пляж, то стихи обращены прямо к тебе. Через века, поверх всего, поверх обломков старых «Бубнов», которые срослись в новые только для того, чтобы ты — именно ты — прочёл вот эти слова...
— У тебя тепловой удар, — понял Переверзев.
— Ты читай, читай, — кивнул Линецкий и погрузился в какие-то свои раздумья...
Подсевшее к ним за столик украинское зажиточное семейство не обратило на первую страницу меню никакого внимания. Члены семейства листали другие страницы и наперебой, тыкая в меню пальцами, заказывали блюда, и скоро стало тесно на столе, да и как-то вообще...
— Пойдём в другое место, — сказал Линецкий.
— Зачем? Везде то же самое.
— Но здесь пахнет рвотой.
— Тебе кажется. Я ничего не чувствую.
На сцену, где всё ещё путались в проводах полуживые музыканты, вдруг вышла девушка в чёрном трико. Линецкий видел её в этот момент со спины, на голове у неё была красная в белый горошек повязка. Она сделала резкое движение, наклонилась влево, как на зарядке, и так замерла... Потом выпрямилась и сделала быстрое фуэте... Снова замерла — на этот раз, расставив руки... Потом она ими всплеснула... Что это? — подумал Линецкий. — Танец или утренняя зарядка? Или она — дирижёр, или же... — Девушка вдруг стала совершать какие-то быстрые движения пальцами. — Она что-то говорит на языке глухонемых... Она явно что-то говорит, причём такое впечатление, что она развила этот язык... — думал Линецкий, глядя, как девушка падает в шпагат, и дальше, на бок, плашмя... Потом снова взмывает...
С музыкой это связано, конечно, но как-то непросто... Не она танцует под музыку, скорее, наоборот... Ну да, она не дирижёр, но... Что-то вроде цирковой лошади... В цирке ведь не лошадь танцует под музыку, а наоборот, оркестр подстраивается под движения лошади... Вот и здесь она, делая пальцами быстрые движения, будит музыкантов, на расстоянии их тормошит, они начинают шевелиться, и вот уже они начинают играть что-то похожее на «We don`t need no education...» И теперь её танец похож... На фигурки, которыми Переверзев испещрил свою тетрадь, — понял вдруг Линецкий и посмотрел на физрука...
Когда Переверзев сказал, что он её знает, Линецкий даже вздрогнул...
