В «Книге жалоб и предложений» одной из них кто-то тогда сделал запись: «Единственный продукт, которым у вас нельзя отравиться — это хлеб». Наверно, это была правда, и люди не травились поголовно котлетами только потому, что они на самом деле были из хлеба — котлеты... А те, кого на мякине не проведёшь, выстроились в очередь за новоиспечёнными «крымскими пирожками», в которых, по слухам, на самом деле было мясо... И ничего — остались живы — тёртые калачи... А у Линецкого было сильнейшее отравление — откачивали в поселковой больнице... На три дня кишечник Линецкого стал тогда как бы частью местной системы водоснабжения и канализации... Он всё это не забыл, нет... Но, по крайней мере тогда, был простор, воздух, ветер с моря... А теперь всё было законопачено фанерой и жестью, воздух был спёртый, всюду пахло горящим мясом...
В такой атмосфере могут и не откачать... — тоскливо подумал Линецкий. Ему хотелось бежать от этой новой цивилизации куда глаза глядят... Он утешал себя тем, что это они и делают — пробираются в толпе, заполонившей всю набережную, к самому краю посёлка.
Их целью был далёкий холм, который Переверзев показал Линецкому с катера... Вот только теперь его не было видно... Трактиры казались нескончаемыми... Двери их были открыты, везде зеленели бильярдные столы. Или это был один непрерывный стол? Казалось, что если бы он в первом ткнул кием, или просто так — рукой, шарик, тот докатился бы до края стола последнего... «Я качусь, пока хватает сил, — вспоминал Линецкий слова древнего шлягера, — может быть, всё было бы иначе...»
— Давай перекусим, — сказал Переверзев, — а то потом, когда расположимся, сразу же идти обратно не захочется... А есть-то хочется уже сейчас, правда?
— Мне нет, — сказал Линецкий, — но пойдём.
Они зашли в трактир под названием «Бубны», не потому что это название вызвало у кого-то из них какие-то ассоциации, просто мимо как раз проходили. В трактире были кирпичные стены, полудохлые растения в горшках, плохо опохмелившиеся музыканты на маленькой сцене лабали блюз. Линецкий открыл кожаную книжечку меню и прочёл на первой странице, что трактир под названием «Бубны» был в Коктебеле ещё в начале двадцатого века. Тогда он принадлежал греку Синопли. В трактир стал захаживать Волошин сотоварищи. В предисловии к списку блюд были даже процитированы стихи кого-то из «обормотов»: «Нормальный дачник — друг природы. Стыдитесь, голые уроды!»
Во время Первой мировой в залив вошёл немецкий эсминец, выпустил один-единственный снаряд и превратил «Бубны» в щепки... Трактир был единственной в бухте заметной из открытого моря постройкой. По счастливой случайности никто тогда не пострадал...
