— Итак, в чем дело? — проговорил он с теплотой в голосе. — Что случилось? Какая беда?
Она только покачала годовой, ничего не ответив.
— Не будь глупышкой, — мягко сказал он. — Такие, как ты, не стали бы напиваться без причины. А тем, которые имеют привычку напиваться, нужны куда большие дозы, чем та, от которой ты опьянела.
— Ричард, ты думаешь, что я пьяная? — проговорила она обиженно.
— Конечно. Ты и есть пьяная. Выпей лучше еще одну чашечку кофе, — сказал он.
— Нет.
— Да, — настаивал он. Насупившись, она выпила полчашки.
— Ну, а теперь выкладывай, — сказал он.
— Нет. Это секрет, — ответила Зефани.
— К черту секреты! Я умею хранить их. Как я могу помочь тебе, когда не знаю, в чем же дело?
— Ты не сможешь помочь мне. Никто не сможет. Это секрет с большой буквы, — сказала она.
— Часто уже то, что ты с кем-то поговоришь, приносит облегчение, — сказал Ричард.
Она долго и внимательно смотрела на него. Затем глаза ее заблестели, наполнились слезами, и она снова начала плакать.
— О боже! — проговорил Ричард и сев рядом с нею на диване, взял ее за руку.
— Послушай, Зеф, милая, — сказал он, — временами вещи приобретают жуткие очертания, а особенно тогда, когда ты остаешься один на один с ними. Давай разберемся во всем вместе, чтобы там ни было, и подумаем, что делать. Это не ты, Зеф, это совсем на тебя не похоже.
Она схватила его за руку, и слезы закапали из ее глаз.
— Я боюсь, Ричард. Я не хочу этого. Я не хочу.
— Чего ты не хочешь? — спросил он, глядя на нее. Она покачала головой,
Вдруг его поведение резко изменилось. Он хмуро взглянул на неё, а потом спросил:
— И ты только сегодня об этом узнала?
— Сегодня утром, — ответила она.. — Но сначала — как бы тебе сказать… сначала это показалось мне чем-то заманчивым.
— О! — простонал он.
Почти минуту они молчали. Потом он внезапно повернулся к ней и взял ее за плечи.
— О боже, Зефи… О Зеф, дорогая… Почему же ты не подождала меня?
Зефани глянула на него каким-то задурманенным, жалобным взглядом.
— Ричард, милый, — проговорила она печально.
— Кто он? — допытывался Ричард с гневом. — Ты только назови мне его, и я, я… Кто это сделал?
— Как кто? — папа, конечно, — сказала Зефани. — Он хотел как лучше, — добавила она миролюбиво.
У Ричарда от удивления открылся рот и опустились руки. Какую-то минуту он стоял ошарашенный, словно его ударили молотком по голове. А когда пришел в себя, хмуро проговорил:
— Кажется, мы говорим о совсем разных вещах. Давай разберемся. Что же оно такое, чего ты так страшно не хочешь?
