— И все-таки, — сказал Поль, — ты только что вспомнил: если бы мать была жива — ты доверился бы ей.
Френсис ничего на это не ответил. Он продолжал внимательно рассматривать сына.
— Хорошо. Я понял. Не надо мне больше ничего говорить, — задиристо сказал Поль. — Я знаю, что вы никогда не любили Джейн, никто из вас. А теперь вы заявляете мне, что не доверяете ей. Разве не так?
Зефани переменила позу, словно собиралась что-то сказать, но, видно, передумала. Френсис тоже промолчал.
Поль встал. Не глядя на них, он вышел из комнаты, с треском захлопнув за собой дверь. Через несколько минут они услышали шум отъезжавшей машины.
— Не удался мне этот разговор, — сказал Френсис. — Думаю что он расскажет ей.
— Боюсь что так, папа. И он будет прав. Кроме того, он боится, как она это воспримет, когда узнает, что он знал и ничего ей не сказал.
— И что будет? — спросил Фрейсис.
— Думаю, что она придет к тебе просить для себя курс лейкнина. Не думаю, чтобы она могла до этого что-либо разгласить, так что пока опасности нет.
Зефани вышла из лифта и, раскрыв сумочку, начала искать в ней ключ от квартиры. С кресла жуткого вида, предназначенного скорее для заполнения пустоты на лестничной площадке, нежели для сидения, поднялся высокий человек. Увидев Зефани, приближающуюся к дверям, он пошел ей навстречу. Выражение ее лица изменилось за какой-то миг от полной отчужденности — через попытку вспомнить — до страха.
— О, милый! — проговорила она голосом, который абсолютно не отвечал содержанию сказанного.
— Неужели милый? — иронично спросил молодой человек и нахмурился. — Фактически еще час назад я должен был зайти к тебе. И я зашел.
— Я страшно провинилась перед тобой, Ричард. Я очень…
— Но, оказывается, что ты просто забыла об этом.
— О нет, Ричард, нет, — я помнила об этом еще сегодня утром. Но с тех пор так много всего произошло. И это — ну, просто выскочило у меня из головы.
— Неужели — выскочило? — передразнил ее Ричард Треверн. Этот высокий, крепко сложенный, довольно красивый молодой человек стоял и внимательно смотрел на нее, несколько успокоенный откровенностью ее волнения. — Так много чего? — спросил он.
— Семейные дела, — Пояснила Зефани рассеянно. Она положила руку на лацкан его пиджака. — Не сердись, пожалуйста, Ричард. Я ничего не могла сделать. Мне пришлось внезапно выйти из дому. Это одно из таких дел… — Она снова пошарила в сумочке и, наконец, нашла ключ. — Заходи и садись. Дай мне всего десять минут на ванну и переодевание, и я буду готова.
