Однако никто не спросил его, почему он так думает.
- Я вижу, вы собираетесь здесь зимовать? - воскликнул Ашот. - А я думаю иначе. То, о чем вы говорите, конечно, нужно, но тратить на это время мы сейчас не можем. Еды немного у нас пока есть, так что пойдем расчищать тропинку.
Он вопросительно посмотрел на товарищей. И действительно, о дыме ли, о холоде ли, врывающемся в пещеру, надо думать! Все усилия должны быть направлены только на одно: как уйти из ущелья.
- Снег в каменистых местах сошел, а в остальных плотно осел, - сказал Ашот. - Возьмите же наши орудия и пойдем.
Он все еще находился под впечатлением виденного сна. Ему еще чудился огненный дракон, освобождавший Дьявольскую тропу от снега.
Предложение обрадовало всех, даже лодыря Саркиса. После моральных оплеух, полученных им в эти дни, он как будто несколько одумался, но все еще колебался: то ему казалось, что товарищи правы, то с новой силой вспыхивало в нем оскорбленное самолюбие.
Злой на себя и на других, Саркис в это утро поднялся раньше всех, тайком сошел к складу бедной белочки и, забыв о недавних угрызениях совести, неплохо позавтракал орехами. Однако не успел он поесть, как опять прибежала “эта несчастная собака”. Высунув язык, она начала мести хвостом землю, заглядывать в глаза.
С ненавистью смотрел Саркис на невинное животное, но, понимая, что силой тут не возьмешь (надо поступать по примеру отца: если уж застали на месте кражи, будь добр, поделись с тем, кто тебя поймал), выдавил нежную улыбочку и, расколов несколько орехов, в сердцах бросил их собаке.
Бойнах, уже привыкший к растительной пище, мгновенно сожрал орехи и попросил еще. Но Саркис накрепко заложил камнем свой склад и вернулся к товарищам. Тут он увидел Шушик, едва державшуюся на ногах, сжалился было над ней и готов был даже пойти за орехами. Но ведь это означало бы открыть “склад” для всех! Нет, этого он не сделает.
“Мне-то что! Пусть каждый о себе заботится”, - мысленно повторял Саркис то, что не раз говорил и вслух.
Это было единственное, что оправдывало его перед собственной совестью.
Но почему, спросите вы, ребята не приглашали Саркиса работать?
Об этом они и сами говорили сегодня на заре, когда он в очередной раз пошел к беличьему складу.
Шушик сказала, что бойкот пора прекратить: “Сколько же можно мучить человека!”
- Если не покается перед коллективом, не прекратим, - заладил свое Ашот.
- А разве он не покаялся, когда ночью за воробьями охотился? Это значит - делом доказал. Или это не труд? - вспыхнула Шушик. - В общем, я против такой суровости.
