— Когда Майкл ложится спать, он спит солдатиком, — сказала Кэтлин. Она выпрямилась и прижала руки по швам. — Так и спит. Ни разу за ночь не шелохнется.
— Не то что Кэтлин, — парировал Майкл. — Она все с себя скидывает, а потом просыпается от холода.
Они казались бесконечно завороженными друг другом. Вступали новые голоса, рассказывая, как этот просыпается до зари, а тот разговаривает во сне. Я ела тост, пила какао и слушала их как далекий птичий щебет.
— С тобой все в порядке? — раздался голос Кэтлин рядом с моим ухом.
— Все хорошо.
— Мы шумная кодла. Мама говорит, что мы хуже мартышек. — Кэтлин снова откинула косу. Та каким-то образом упорно переползала обратно через плечо, сколько бы ее ни откидывали. У Кэтлин было маленькое личико, довольно простое, но когда она улыбалась, на щеках появлялись ямочки. — Тебе тринадцать?
— Двенадцать. Тринадцать будет летом, — уточнила я.
— Когда у тебя день рождения?
Остальные дети постепенно разбрелись, и за столом остались только мы с Кэтлин. Она болтала о домашних животных, о нарядах, о телепередачах — вещах, о которых я знала очень немного, разве что из книг.
— Ты всегда так одеваешься? — спросила она без тени издевки.
Я оглядела свою простенькую белую хлопчатобумажную накрахмаленную блузку и свободные накрахмаленные темные брюки.
— Да.
Мне хотелось добавить: «Благодаря твоей матери. Это она покупает мне одежду».
Если честно, миссис Макги не всегда покупала мне бесцветную одежду. Когда я была совсем маленькой, лет двух или трех, она купила мне пестрый летний костюмчик, где были перемешаны красный, зеленый и голубой цвета. Отец при виде его поморщился и попросил немедленно снять это с меня.
Кэтлин была одета в обтягивающие джинсы и лиловую футболку. Я удивилась, почему они не накрахмалены.
— Мама сказала, что тебе нужно больше цвета в жизни. — Кэтлин поднялась. — Пойдем, покажу мою комнату.
По пути в комнату Кэтлин мы миновали захламленное помещение с телевизором на стене.
— Этот большой экран папа купил нам на Рождество, — сказала Кэтлин.
Макгарриты оккупировали два дивана и разнокалиберные стулья, кто-то валялся на подушках на ковре. Все глаза были прикованы к экрану, на котором мелькало изображение какого-то странного существа.
— Что это? — спросила я.
— Инопланетянин, — ответила она. — Майкл обожает научно-фантастический канал.
Я не стала ей говорить, что никогда раньше не видела телевизора. Вместо этого я сказала:
— Об инопланетянах писал Рэй Брэдбери.
