Самоотречение всегда было одной из его сильнейших сторон.
Колокола затихли. Неужели прошел целый час? Он закрыл глаза, как делал в детстве, глядя на восходящее солнце, надеясь, что каким-то образом этот день и его обязанности исчезнут, и он будет свободен. Это была мимолетная надежда, и, подобно всем надеждам, ежедневно разрушалась под гнетом пробуждающего мира.
Он открыл глаза и спустя мгновение император Моллари Второй встал, начиная седьмой день своего правления.
Министр Воул снова заламывал руки, причем так, что Лондо не мог разобрать, где одна рука, а где другая.
– Я уверен, ваше величество, что вас поставили в известность…
– Если бы меня поставили в известность, то я бы это знал. Раз уж я ничего не знал, пока вы не упомянули об этом, то, либо меня не поставили в известность, либо я внезапно впал в маразм и должен быть отстранен от должности и застрелен. Какой именно из этих вариантов вы имеете в виду в данном случае?
Руки Воула задвигались еще быстрее.
– Я вовсе не намеревался вас оскорбить, ваше величество, ибо очевидно, что память вашего величества находится в прекрасном состоянии, весь мир убежден в великолепных способностях вашего величества и…
– Воул.
– Да, ваше величество?
– Заткнись!
– Да, ваше величество.
Министр отступил назад, и Лондо посмотрел на резной экипаж, который стоял на круглой площадке за дворцом. Он, конечно же, много раз видел его прежде, во время традиционных церемоний и прочих формальных ритуалов, но редко вблизи. Экипаж был построен двенадцать столетий назад во время правления императора Морелла, как дар его жене Целине. Вскоре после этого она сошла с ума и бросилась с самой высокой из четырех башен дворца. Лондо подумал, что, возможно, между этими событиями была связь, особенно если учесть кричащий дурной вкус, с которым была отделана эта карета, инкрустированная сверху донизу всеми драгоценными камнями, какие только можно найти на Приме Центавра.
"Если я буду ежедневно ездить в этой штуке, то, возможно, тоже покончу с собой".
– Это действительно необходимо? – покорно спросил Лондо, заранее зная ответ.
Министр Воул кивнул. Лондо посмотрел на руки министра. Воул убрал их за спину, и снова кивнул.
– Такова традиция, ваше величество.
– Я знаю традиции, – сказал Лондо и вздохнул. Он рассеянно размышлял о том, какая из четырех башен во дворце на самом деле самая высокая.
Никогда не знаешь, когда такого рода информация может тебе пригодиться.
Он знал традиции. И историю. Он вырос среди них. И теперь он сам стал традицией.
