Произошло легкое землятресение, туша чуть сменила положение, и зубастая голова на длинной шее, с роскосыми желтыми глазами, повернулась ко мне. Позже я узнал, что это была левая голова.
– Этот, что ли? – спросила голова глухим ревом, сопровождая вопрос клубами дыма из ноздрей.
– Этот, – кивнул Александр Михайлович, – зовут его Алексей Владимирович Лукин. Твой новый партнер, Горыныч.
– Люди в черном! – крикнул я и потерял сознание.
– Псих какой-то.
Это было первое, что я услышал, приходя в сознание. Сказанно это было голосом Змея Горыныча. Простите, какого змея?! Да у меня просто галюцинации! Меня чем-то накачали, это точно. Или это тест какой-нибудь идиотский. События дня пронеслись в моей голове с холодной и логичной последовательностью. Беседа с начальством – определение в "Сказку" – даже не дали толком удивиться – бюрократия – два "качка" – коридор – Беренц – коридоры и лифты (плюс, загаженный чем-то, сотрудник) – дверь с большим глазком – зал – туша – голова (говорящая) – "знакомьтесь, Змей Горыныч" – отключка. Кажется, я что-то кричал. Ужас! Я приоткрыл один глаз, и попытался, не двигая головой, осмотреться. Все тот же зал, железные шкафы у стен и, нервно подергивающийся, громадный хвост. Остального я не видел, но голоса слышал прекрасно. Говорили, естественно, ящер и Беренц, а я лежал в стороне на какой-то неудобной кушетке. Кто, интересно, меня сюда перенес? Надеюсь, начальник страшной "Сказки".
– Да не псих он, Горыныч, – голос Беренца был наполнен медом, – просто не ожидал такого человек.
– Разведчик бывший… Слюнтяй! В обморок грохнулся! Что, других кадров не нашлось?
– Этот – лучший.
– Докатились! – проревели в ответ хором.
– Психологически устойчив, – невозмутиво продолжил Александр Михайлович, заставив меня покраснеть, – отличная физическая подготовка, хорошо стреляет, реакция отменная. Контактный, жизнерадостный, холостой. Умен, логическое мышление на высоком уровне, способен правильно оценить ситуацию, действует быстро и хладнокровно. Ну и, самое главное, лишен каких-либо предрассудков и фобий. Плюс, чароустойчив.
– Насколько? – впервые в рёве прозвучало что-то, отличное от крайнего презрения.
– Достаточно! – веско ответил Беренц, – так что пытаться не советую. Воздействовать, так сказать.
– Верните Степаныча… – в голосе Горыныча прозвучала искренняя тоска.
– Горыныч! Миленький! Ну сколько можно говорить?! Степанычу – восемьдесят пять! Понимаешь? Он уже не в состоянии…
