Он поднялся с пола и поплелся на корму. В изолированном спасательном отсеке так воняло, что его чуть не стошнило. Охранники не привыкли злоупотреблять личной гигиеной, особенно гаварниане, чьи тела при возбуждении и смертельной опасности начинали обильно выделять мускус с удивительно стойким и резким запахом. Можно было, конечно, покинуть корабль и выйти наружу, но бушевавший вокруг ураган не позволял прибегнуть к такому варианту. Элдин подошел к племяннице и склонился над ней.
– С добрым утром, дорогая, - сказал он мягко. - Как ты себя чувствуешь?
Тия с трудом разомкнула потрескавшиеся губы, но все же нашла в себе достаточно сил и присутствия духа, чтобы пошутить:
– Как подогретое ксарново пойло, дядюшка. А что, уже рассвело?
– Солнце уже взошло, хотя снаружи сильная облачность и довольно ветрено, - бодро ответил Элдин, стараясь скрыть тревогу за наигранной веселостью. Во время болтанки Тия сильно ударилась и повредила глаз. Зергх настоял, чтобы ей наложили повязку на оба.
– Солнце, значит, взошло? - взвилась вдруг Мари, чей язвительный тон, полный скрытой угрозы, не предвещал ничего хорошего. - А больше тебя ничего не волнует? Тебе плевать, что мы застряли на этой вонючей планете до конца наших дней? Предупреждаю, меня здешний климат больше не устраивает! Ты хоть представляешь, сколько денег мы здесь потеряли? По моим подсчетам, не меньше ста пятидесяти миллионов…
Элдин поднял голову и бросил на жену такой убийственный взгляд, что та запнулась на полуслове. Кстати сказать, впервые за все время их брака.
Он с тоской подумал, что все могло бы быть иначе. Если бы он остался бедным, они могли купить себе таверну на какой-нибудь тихой планетке взамен той, что сгорела в Дыре, и мирно дожить там свой век в счастье и согласии. К сожалению, Мари вышла замуж за богача. Хуже того, у этой женщины открылись потрясающие финансовые способности, особенно в области нелегальных краткосрочных займов, а проще сказать - банального ростовщичества. В определенных кругах она успела снискать себе славу «акулы» первой величины. Другим ее увлечением стала так называемая «высокая мода». Обладая еще более вульгарным вкусом, чем средний гаварнианин, она в кратчайшие сроки сделалась законодательницей мод и даже открыла поточную линию по производству одежды. Ее модели пользовались у гаварниан бешеным успехом, главным образом, из-за необычной расцветки - розовых разводов, перемежающихся с желтым и лиловым горошком.
