По старым книгам, в том же чине крещения священник просит Господа: "Молимся Тебе, Господи, ниже да снидет с крещающимся дух лукавый". По никоновским книгам это место читается так: "Ниже да снидет с крещающимся, молимся тебе, дух лукавый". Никоновские справщики переделали так, что священник молится как будто бы диаволу.[14]
В старых книгах при совершении таинства крещения священник просит Бога: "Вообрази Христа Твоего в хотящем породитися святым крещением от моего недостоинства". Крещаемый рождается в новую жизнь именно крещением, поэтому оно и именуется "банею паки бытия", хотя бы оно совершалось и недостойным священником. В никоновских книгах это место "исправлено" так: "...породитися моим окаянством". Выходит иной смысл: крещаемый рождается не святым крещением, а окаянством священника.
В чине освящения воды на Богоявление никоновские справщики вставили (в ектений) странное прошение: "...о, еже быти воде сей, скачущей в жизнь вечную". Вместо того, чтобы просить Господа, чтобы вода своим благодатным освящением нас приводила в жизнь вечную, по новым книгам просят Бога, чтобы сама вода скакала в жизнь вечную. Зачем она там? Да и самое слово "скачущей" не совсем прилично в Богослужебной книге, а применение его к воде - курьезно.
Таких бессмысленных "исправлений" никоновские справщики наделали очень много. "Все книги испроказили," - жаловались на них тогдашние благочестивые люди. В молитве, читаемой Великим постом: "Господи и Владыко животу моему", - по старым книгам мы молимся: "...дух уныния, небрежения, сребролюбия, празднословия отжени от мене". "Отжени", то есть отгони, удали, отбрось его от меня. Мы смиренно каемся Богу, что имеем все эти грехи: и уныние, и празднословие, и сребролюбие, и беспечность - и просим Господа избавить нас от них, отогнать от нас самого духа этих пороков.[15] Но в новых книгах эта молитва имеет совсем иной смысл. Здесь она изложена так: "Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь мне". Тут уж молящийся не кается в своих грехах, он не просит очистить его от них - прошения этого совсем нет: он просит Бога только не давать ему духа всех этих пороков, точно Бог навязывает им этого лукавого искусителя.[16] Это совсем не покаянная молитва.
Никоновские справщики не оставили без переделки даже Херувимскую песнь в божественной литургии: вместо "трисвятую песнь приносяще" поставили "припевающе". Вся литургия есть именно приношение: священник в своих молитвах много раз повторяет, что трисвятая песнь приносится, а не припевается или кому-то подпевается. "Приносим Ти словесную сию службу", - читает священник в литургийных молитвах. Диакон возглашает: "Во смирении приносити". Народ отвечает, что он именно приносит и пение. Заменив литургийное слово приносяще, отвечающее глубокому и таинственному смыслу литургии, новым словом припевающе никоновские справщики совершили просто кощунство, превратив самую сердцевину литургии - Херувимскую песнь - в какое-то припевание или подпевание, в какой-то привесок к чему-то.
