— Дед, а как же твой дед все это построил и кто здесь убирает?
— Как кто? Конешно я. Мария моя сюды не хаживала. Мой дед начал все энто строить, потом мой отец, а вот таперь я яго достроял. Три поколения строяли. Здеся рядом, в пяти мянутах ходьбы отсюдава есть Круглое озеро. Вот там у маня банька стоит, туды мы будем ходить мыться. Яе я построил сам.
Дед задумался о чем-то, а потом грустно произнес:
— Васька мой совсем городским стал. Я думаю, оне ужо из города не уедут. У мово деда был один сын, у отца тоже, и нам с Марией Бог больша детей не дал. Так она хотела ишо родить, прямо создана была для энтова, так она маленьких любила. Но посля Васьки у нас никто не народился. А вот у Васьки ужо двое дятей, и оне с Настей хотят тожа двоих родить. Жалко только яго сыночка, я даже яго и не видел.
Сердце Маринки сжалось от боли. Не часто, но все-таки она вспоминала маму и Мишеньку, очень скучала по ним.
Лето пролетело быстро, как один день. Дед уже несколько раз носил в деревню собранную ими траву.
С каждым днем Маринка хорошела, а Матрена с любопытством взирала на это. Если бы не этот взгляд, то Маринка бы и не тревожилась ни о чем. Но Матрена не давала ей забыть. Тело Маринки постоянно просило ласки, она уже не могла с этим бороться. Убегая далеко в лес, она изучала его, все получалось так, как предсказывал ей тот мужчина. Маринка не хотела произносить его имя. Она старалась внушить себе, что он обыкновенный мужчина, а когда она думала о том, что ее ожидает, ее охватывало такое волнение, что ей было трудно с ним справиться. Маринка понимала, что хочет испытать то, о чем говорил ей мужчина, и в то же время она очень боится этого. Она думала о своей судьбе. Кто же после такого возьмет ее замуж? Неужели ей придется всю жизнь прожить одной? Может все-таки найдется кто-нибудь, кто простит ей этот грех. Она завела календарик и считала, сколько времени осталось до их встречи. Она начинала тихо ненавидеть себя за это, но у нее было такое чувство, как будто кто-то управляет ее сознанием и заставляет ее делать все это.
По возвращении в деревню ни Матрена, ни Аллочка больше не говорили с ней на эту тему, молчала и Маринка. Казалось, что все хотели забыть прошлое.
Старшие классы в интернате не жили, на дорогу в школу у них уходило по полтора часа в день только в один конец. Матрена с утра до вечера зубрила уроки, Маринка ей помогала. Она отстала от Маринки на три класса. Ее одноклассники жили в интернате при школе, но Матрена даже слышать об этом не хотела. Дед сходил в школу, поговорил с учителями, и теперь Матрену звали Маргаритой, но дома она осталась Матреной — так привычней.
