— Раз ты мне мужика одного испортила, так дай другого. Пусть я буду невестой Коляна.
— Понимаешь, Клава, ему надо уехать. Здесь обязательно кто-нибудь прошлое раскроет. Его надо вырвать из его теперешней жизни. Тебе, Клава, мужик нужен. Хочешь, едь за ним. Но не знаю, понравится тебе это или нет. Там, в деревне, жизнь нелегкая, работать надо. Я бы на твоем месте поехала. Он будет жить в заброшенной хате. Там ремонт требуется. Все придется делать самой. Но я скажу тебе, что если пройдешь через это, то выйдет тебе большой приз: ребенка родишь, и муж будет такой, что все бабы будут умирать от зависти.
— Так у меня ни одной беременности не было. А мужиков у меня целая туча перебывала.
— Вот поэтому и не было, банальная инфекция. Тут тебе Матвеич поможет, он у нас хороший травник. К нему с этой проблемой много народу приезжает.
Клавочка крепко задумалась. Вроде жизнь ее легкая, от мужиков отбою нет. Из столовой, где она посудомойкой работает, она еду приносит. Холодильник у нее всегда полный. Но счастья-то нету. А скоро старость. Ведь известно же: бабий век короток. Думала Клавочка не долго. В силу легкости своего характера, решения она принимала мгновенно:
— Все, еду. В конце концов, вернуться-то всегда смогу. Отпуск у меня аж за два года. Не понравится — вернусь.
— Нет.
Аллочка была непреклонна.
— Нельзя с ним так. Очень уж он еще некрепок. Баб одиноких у нас целая деревня. Пить он теперь не сможет. Я ему зарок поставила. Даже нюхать ее проклятую не будет. Так что ты решай, все здесь бросить надо и за ним. Как жены за декабристами. Я знаю, у тебя сестра в общежитие живет. Ты ее пропиши в свою квартиру, чтобы не пропала. За неделю, конечно, ты не управишься с нашими-то законами. Да и нам придется паспорт недели три ждать. Так что время у тебя есть. Приходи вечерами, будешь к Николаю привыкать. Мы его еще подержим в этом состоянии.
Самое сложное было сделать фотографию. Отец с Тимохой притащили кучу оборудования: лампы, треногу, сам фотоаппарат. Коляна одели в отцовский костюм, рубашку, повязали галстук. На стену натянули простынь — что бы фотография была, как в ателье. Кое-как усадили его на стул. Тут к нему подошла Аллочка и что-то шепнула на ухо. Колян удивленно открыл глаза и вот с таким выражением удивления его Тимоха и снял. Потом его так же быстро вернули в его обычное состояние безмятежного блаженства. Этот человек как бы наверстывал упущенное: он все время улыбался, как будто знал, что возвращается к жизни.
