Потом снова был какой-то провал в памяти, заполненный криками, звоном железа, сумасшедшим бегом… Когда Голик опомнился, он уже стоял возле той самой двери, сквозь которую должен выскочить из тоннеля загонщик.
Это был уже тоннель N2. Второй – и предпоследний перед ловушкой…
Итак, не миновала его все-таки чаша сия…
Голик ощупал дверь. Все повторилось как вначале, как повторяется дурной сон. Дверь двигалась, но двигалась с трудом, со скрипом, и рыжие хлопья ржавчины осыпались из пазов, будто снег.
И снова – проклятый вопрос. Удастся ли спустить ее быстро, одним движением?!
А где-то далеко, в глубине тоннеля, уже мелькнул факельный свет, раздались крики…
Началась очередная смертельная пробежка. Если повезет, если все правильно рассчитано – то, кроме этой, такая пробежка будет всего одна.
Но трудно опустить поржавевшую створку. И негде укрыться при неудаче.
– Л-ладно… – прошептал Голик. Он принял решение.
Тот, кто бежал по тоннелю N2, голося и размахивая горящей палкой, еще издали увидел, как исчез впереди справа узкий прямоугольник тусклого света. Увидел, но не понял смысла этого.
Но Чужой тоже заметил исчезновение света – и вот он-то все понял, мгновенно оценил значение этого факта нечеловеческим разумом или инстинктом. А оценив – заметался в поисках выхода.
…Вся сила задуманного плана была в его мгновенности, в моментальной смене цели. Чужой должен считанные секунды промедлить перед запертой дверью – и тут же ему будет явлена новая мишень для атаки в дальнем конце коридора.
Потому что надежно запереть тоннель, перекрыв в нем абсолютно все входы и выходы, было невозможно. В конце концов, нерешенной – и нерешаемой! – осталась проблема все тех же вентиляционных люков…
Загодя обезопасив себя (во всяком случае, так ему казалось), Голик сквозь бронированное окошко напряженно всматривался в прорезанную искоркой факела тьму. Вроде бы ничего не видно…
Может быть, стекло слишком мутное?
Но именно потому, что стекло было мутным, Голик кое-что увидел. Он увидел медленно надвигающуюся на него пасть, двойной ряд зубов.
Он еще успел понять, что это отражение, успел обернуться, успел закричать…
А человек, в отчаянии ударившийся всем телом о запертую дверь изнутри тоннеля, увидел, как прямо в лицо ему брызнули струи крови и кислоты, полетели клочья мяса – но, не долетев, страшная смесь размазалась по разделявшему их бронестеклу.
И он понял, что Ян Голик перехитрил сам себя.
А кроме того, он понял – Чужой ушел из оцепления…
