– Ты в порядке? – уголком рта шепнул Дилон Рипли. Она, все еще лежа на полу, быстро кивнула. – Уходи отсюда, сестра. У нас сейчас будет воспитательное мероприятие для кое-кого из братьев. Мне придется заново внушить им некоторые ценности духовного порядка… О добре и зле, о том, что есть служение Господу – и что есть отказ от него…
В ходе схватки Дилон вскочил на ту самую плиту, куда повалили Рипли, и теперь возвышался над своей оробевшей паствой как монумент. Глаза его сверкали, голос гремел, железная дубинка подрагивала в опущенной руке – сейчас он больше чем когда-либо напоминал проповедника первых веков христианства.
Придерживая одежду, Рипли поднялась на ноги.
«Черный ящик» и робот валялись рядом – там же, где она вынуждена была их бросить. Но теперь еще кое-что лежало между ними. Даже не «что», а «кто» – оно медленно, тупо шевелилось, пытаясь подняться.
Грегор теперь уже не был прежним красавцем: огромный выпуклый синяк закрывал ему пол-лица. И смотрел он на Рипли не прежним нагло-уверенным взглядом, а с испугом, как побитая дворняжка.
И Рипли, стиснув зубы, ударила его наотмашь. Ее кулак впечатался в правую скулу Грегора с такой же хлесткой силой, как минуту назад кулак Дилона – в левую. И Грегор снова ткнулся лицом в мусор.
Нет, то, что устроил Дилон на свалке, конечно, нельзя было назвать «воспитательным мероприятием». Да, он остался победителем, но трубой и кулаком он вколотил лишь страх в тела нескольких подонков. А это ненадежно, да и ненадолго, а до прилета спасателей – еще неделя. И вообще после того, как Рипли исчезнет из их мира – всем остальным еще жить и жить на Ярости…
Полагайся Дилон только на силовые методы, ему бы никогда не стать Пресвитером. Но он стал им, причем стал сам – вопреки планам тюремной администрации и вопреки желанию воровской «элиты».
Итак, теперь ему надлежало уже не вбить страх, а привить понимание. Причем на этот раз – не телам, а душам.
Трудная задача.
– 173… 174… Итого, у нас еще 176 свечей остается, – сказал кто-то из темноты. Кажется, это был Рейнс. Сказал – и зачавкал жевательной резинкой.
Полукруг зажженных свечей странным созвездием мерцал во мраке. Общие собрания заключенные проводили сами, в потайном месте, скрываясь от посторонних глаз. Эти собрания традиционно проводились в «Кольце очищающего света» – так здесь называли площадку, огороженную пламенем горящих свечей. Это была их давняя традиция, о которой не полагалось знать тюремщикам.
