Рипли подумала, что сейчас в столовой наверняка должны находиться и те, чьи голоса она слышала сквозь стенку душевой кабины. Кто же из них? Быть может, именно тот, кто крестится, говорил о ее особом предначертании? А скуластый выдвигал версию о сосуде греха? Кто знает… Возможно, и наоборот. Ведь ей неизвестны характеры. Впрочем, по крайней мере об одном из них она кое-что знает…
И именно к нему Рипли и подсела за столик, взяв свою порцию. К тому, кого знала.
К Дилону.
Дилон тоже сперва не сумел совладать с собой: при виде женщины он явственно вздрогнул. Однако почти тут же обуздал свои чувства.
Чтобы облегчить ему возможность контакта, Рипли заговорила с ним первой:
– Я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы сказали на похоронах… на кремации. – Она немного помедлила. – Мои товарищи оценили бы это, если бы только могли слышать. Во всяком случае, в последний путь их сопровождали не сухие казенные фразы.
Дилон поднес к губам стакан, отпил, снова поставил на столик.
Пальцы у него дрожали.
– Не знаю, что тебе обо мне известно, но явно не истина, – сказал он резко, но спокойно. – Я – убийца. И вдобавок насильник женщин. Как тебе это понравится?
– Жаль. – Рипли пожала плечами.
– Что?
– Жаль. Потому что из-за этого вы, должно быть, очень неуверенно чувствуете себя в моем присутствии.
Похоже, она сделала удачный ход. Некоторое время Дилон молчал, но когда заговорил, голос его был неожиданно мягок.
– Сестра, – сказал он, – у тебя есть Вера?
Рипли внимательно посмотрела на него:
– Наверное, есть немного. – Она все-таки сохраняла осторожность.
– А у нас много Веры. Так много, что и на тебя хватит, если ты пожелаешь вступить в наш круг.
Дилон снова говорил звучным, хорошо поставленным голосом, и Рипли поняла, что она вновь слышит проповедь. Интересно, искренен ли он в стремлении обратить ее, или просто «играет роль» перед своей паствой?
– Правда? А я было подумала, что женщины не могут вступать в ваше братство.
– Отныне – могут! – Дилон обвел взглядом окружающих, словно ожидая, что кто-то посмеет возразить. – Просто раньше не было такого прецедента, но лишь потому, что не было женщин. А сами мы ни для кого не делаем исключений. Мы ко всем относимся терпимо. Даже к тем, к кому нельзя терпимо относиться.
– Спасибо! – с неожиданной горечью ответила Рипли.
– Нет, это просто наш принцип, – Дилон поспешил сгладить впечатление от своей последней фразы. – Это не касается лично тебя… или еще кого-нибудь. – Он снова обвел взглядом тех, кто прислушивался к их разговору. – Видишь ли, сестра, с твоим прибытием у нас возникнут дополнительные проблемы. Но мы уже готовы смириться с ними, не возлагая на тебя вину. Не так ли, братья?! – вдруг рявкнул он почище Эндрюса.
