– Но тогда нужен будет другой способ, чтобы уничтожить эту тварь.
– Найдем. В конце концов, можно просто поочередно разгерметизировать все отсеки, и если эта тварь дышит, то она просто задохнется. Перепад давления тоже может ее убить, просто разорвать на части. Может быть это и есть выход?
– Вот видишь! А ты говоришь, что нет лучших решений. Они есть; нужно только хорошенько подумать, и все сразу станет ясным. Действуй! Когда ты вернешься, Сьюзен будет рада увидеть тебя живым и здоровым.
– Сьюзен!.. Господи, я совсем забыл о ней!
– Ведь она всегда приезжает встречать тебя. Каждый раз.
– Проклятье. Как я мог забыть?
– Сам удивляюсь.
– Послушай, ведь она должна была, наверное, уже родить.
– Да. Наверное, приедет вместе с сыном. Мы вместе дали ему имя еще до полета.
– Да, Артур.
– А венчание я хотел устроить сразу после возвращения. В отпуске для этого как раз хватит времени. Я уверен, что в нашем батальоне помнят об этом и уже готовят подарки.
– Боже, – Даллас обнял голову руками. – Самого важного не помню. Голова не соображает.
– Не удивительно. Скоро уже пятый год, как мы носимся по космосу. И ты, брат, зациклился на обязанностях капитана и забыл о совсем других обязанностях.
– Забыл.
– Вот видишь.
– Но я прежде всего солдат, и мне нравится моя работа.
– Ты МНЕ это будешь говорить! Сколько времени и нервов требовалось, чтобы попасть на эту службу.
– Да. Отец был категорически против, а для матери, наверное, не было большей трагедии в жизни.
– Еще бы. Тебя ждала великолепная юридическая карьера. Ведь у тебя были и способности, и возможности стать неплохим адвокатом в Чикаго.
– Но мне не нужно было дело отца. Мне не нравится эта работа.
– Помню. Папа был вне себя от бешенства. Я, наверное, зря сказал ему, что перевожусь из университета в военную академию именно в тот момент, когда он замахивался клюшкой, чтобы ударить по мячу.
– Он тогда проиграл три тысячи своему компаньону.
– И сломал о мою спину четыре свои лучшие клюшки.
– О! Это было незабываемо! Мать лечила меня, наверное, месяц втайне от отца. Он даже слышать обо мне ничего не хотел. Его, конечно, можно понять. Все-таки единственный сын, продолжатель рода и дела. Он возлагал на меня слишком большие надежды. Но черт побери, он сам учил меня так жить!
– А-а-а, ты об этом. «Если быть, то быть лучшим». Да, тогда это было важно. А то, другое, было так же неважно, как и сегодня.
– Я понял, о чем ты. Когда я вернулся из первого полета, то застал его уже совершенно седым. А ведь прошло всего две недели. Но тогда это было неважно. Он сам бы перестал меня уважать, если бы я обратил на это внимание.
