– Алло?
– Дженифер?
– Да.
– Что это такое? Уводишь у меня девушку? Я тут узнал, что ты не любишь мужчин… да ты просто лесби. Хуже, чем просто потерять девушку, как ты считаешь? Когда она с такой киской, как ты… Это потому что ты не спала с Реем, иначе тебе нравились бы мужчины, даю слово. И запомни: еще раз узнаю, что ты путаешься с Паулиньей, отделаю тебя как следует и потом поговорю с твоим отцом.
У Дженифер земля ушла из-под ног. Ее поразило, что сердце билось все так же ровно. Она оставалась невозмутимой: не охваченная паникой девчонка, а женщина, отдающая себе отчет в том, кто она такая. И если земля ушла у нее из-под ног, то лишь потому, что Дженифер сосредоточилась на одном. Ее сейчас интересовала только одна вещь, ничего больше. Поэтому голос ее прозвучал как можно более естественно:
– Кто тебе сказал?
Несколько секунд молчания свидетельствовали о том, что Рей понял: перед ним другая Дженифер, способная вступить в схватку со взрослым мужчиной, наглецом и подлецом, пренебрегая опасностью. Она была той самой женщиной, какой мечтала стать всего пять минут назад, способной позаботиться о родителях, сделать все для них нужное, а после этого пойти в свою комнату и заняться любовью.
– Кто? Твоя мамочка.
Дженифер бросила трубку и, шатаясь, добрела до кровати. Втянув голову в плечи, уткнувшись лицом в ладони, она сидела, как оглушенная. Ее мечты разлетелись самым жалким образом. Униженная, Дженифер в очередной раз упрекала себя за то, что дала волю фантазии. Больше не было матери, той что ждет свою дочь у стола, на котором дымится ужин; была лишь любовница этой похотливой скотины Рея, все ему рассказавшая. Не было и отца, который встречает ее, нежно целуя в лоб: отец превратился в человека, который хочет сбежать от семьи и оттого вечно куда-то уезжает. Не было любимого человека, с которым можно обмениваться разными секретами: были похотливые скоты, желающие с ней переспать, и порочная связь с сестрой и подругой. Главное же, что не было уверенной в себе женщины; вместо нее – слабое, несчастное, трусливое существо, обреченное на одиночество. Дженифер расплакалась: рядом не было никого, все ее оставили. Она легла на кровать, подтянула колени к животу и в этой позе дала волю своим чувствам. Наконец ее тело испытало облегчение, и сознание заполнилось дремотой, не оставившей ничего, кроме ощущения легкости. Дженифер проснулась от телефонного звонка, но не поспешила сразу же к аппарату. Она попыталась собраться с мыслями и вспомнила о разговоре с Реем. Потом положила голову на подушку. Нет, она не поднимет трубку, пусть телефон звонит. Ее ничто не интересует. Ей никого не хочется слышать. Уверенность в себе, которую Дженифер взращивала столько времени, разрушили в один миг. Но телефон по-прежнему надрывался, затем перестал. В комнате воцарилась тишина. Дженифер поняла, что сейчас он зазвонит опять, и посмотрела на него внимательно. Все-таки надо подойти. Внутри нее росло желание защитить, помочь тому новому в себе, поднимался прилив неведомой раньше силы, заставивший Дженифер положить обе ладони на живот. Та самая женщина, родившаяся час назад, снова жила в ней. Ее захлестнула волна мужества, почти прервавшая дыхание. Дженифер села на кровать, готовая мгновенно вскочить, словно дикое животное, и не сводила глаз с телефона. Он зазвонит. И вот он зазвонил. Дженифер одним прыжком оказалась около него, стараясь дышать ровно.
