Пингвин некоторое время лежал без движения, поводя боками и то открывая, то закрывая пуговичный глаз. Потом завозился, захлопал крыльями и хвостом по полу и поднялся. Даже не взглянув на Бурцева, он сделал несколько шагов в сторону и забился за холодильник.
— Ты что, обиделся? — спросил Бурцев. — Ловко! Я вожусь с ним целое утро, а он обиделся. Сам, братан, виноват! Нужно было вести себя по-человечески!
Он открыл банку с кальмарами и поставил ее на табуретку.
— Ладно. Иди, ешь! Я не имел в виду ничего плохого.
Пингвин никак не реагировал на слова Бурцева, а продолжал стоять, уткнувшись носом в угол.
— Иди, иди!
Бурцев переставил табуретку поближе к птице. Он подцепил пальцами кусок кальмара, пронес его мимо носа пингвина и опять положил на табуретку. Пингвин неохотно развернулся вслед за куском и, склонив голову, вытаращил глаз на банку. Посомневавшись, он сунул клюв внутрь и подцепил длинный змеевидный кусок. Потряхивая головой, он перебросил кусок с одной стороны клюва на другую, как будто прикидывая, съедобен он или нет.
— Ну, давай, давай! Жуй! — посоветовал Бурцев. — Уплачено!
Но вместо того, чтобы глотнуть, пингвин сильно мотнул головой, и кусок кальмара, описав в воздухе широкую дугу, улетел куда-то за шкаф. Не успел Бурцев глазом моргнуть, как следующий кусок, вытащенный из банки, шлепнулся в оконное стекло и сполз на подоконник.
— Но-но! — прикрикнул Бурцев, поспешно убирая банку из-под носа пингвина. — Не хулиганить! Не нравится — так и скажи!
А вот крабовые палочки пингвин оценил сразу. Бурцев едва успевал освобождать их от целлофановой упаковки и подкладывать на табуретку. В считаные мгновения пингвин проглотил обе купленные пачки и вопросительно обернулся на Бурцева.
— Все, братец! Хорошего понемножку!
Пингвин переступил с лапы на лапу, вытянул несколько раз шею и энергично похлопал крыльями по бокам.
— Что, не наелся? — спросил Бурцев. — И зря! Больше ничего нет. Знаешь, сколько стоят крабы в наше время? Ты не к Биллу Гейтсу в дом попал!
Пингвин в ответ прокричал «гха-гха!» запрокинул голову и с размаху клюнул табуретку.
Бурцев не стал дожидаться продолжения. Он подхватил пингвина под мышку, отнес его к балкону и выпихнул наружу.
— Посиди-ка, брат! Остынь.
«Да-а… — думал Бурцев. — С ним будет не просто. И странный он какой-то! Не поймешь, что на уме. С собакой — гораздо легче. У той все на морде написано. А этот… Но ничего, ничего. Утрясется», — успокоил он сам себя.
