Санни вздохнула и снова занялась гитарой.
Я потрясенно молчал. Слова Санни стали для меня откровением, и чем больше я размышлял на эту тему, тем четче осознавал ее правоту.
Сколько мы просидели в молчании, я не знаю. Но когда небо над озером начало наливаться вечерней густой синевой, я коснулся пальцем сиротливо повисшей на одном порожке струны и сказал:
— Научи меня…
Улыбка Санни смешалась с лучами закатного солнца:
— Легко. Слух у тебя вроде есть…
* * *
Игра на гитаре — это, скажу я вам, не фунт изюму. Скорее, фунт мозолей и тридцать миль матюгов. Таких мучений я не испытывал с тех пор, как мои родители пытались заставить меня научиться играть на рояле. Ключевое слово — «заставить». Несмотря на исключительную мягкость и тактичность нанятого преподавателя, я проникся лютой ненавистью к музыке вообще и к нотной грамоте в частности. Про гигантский черно-белый гроб с музыкой я вообще молчу. Нет, кое-как бренчать меня научили, но я и помыслить не мог, что когда-нибудь добровольно приближусь к любому музыкальному инструменту ближе, чем на милю.
И вот, полюбуйтесь: Скорпиус Гиперион Малфой собственной персоной сидит на подоконнике в Восточной башне и терзает старую маггловскую гитару, высунув от усердия язык. Есть от чего спятить… Гитара сопротивляется неумелым рукам, струны обиженно бзямкают, ударяясь о лады, дека так и норовит сползти с колена, намозоленные пальцы болят нестерпимо, а Санни запрещает пользоваться заживляющими чарами: «Пальцы должны привыкнуть!» У нее самой подушечки пальцев на левой руке жесткие и чуть шершавые. Санни со смехом рассказывала, как в больнице у нее брали кровь из пальца (бррр, мерзость какая!) и не смогли проколоть кожу…
— Блин, да что ж ты ее так тискаешь! Нежнее, Скорпи, гитара — как женщина, грубого обращения не терпит…
— Женщина, говоришь? Ну тогда ты — лесбиянка.
— Вполне возможно, я не проверяла. — Санни, вопреки логике, совершенно не обиделась. — Но если ты так же обнимаешь Розу, у нее все ребра должны быть переломаны…
Вместо положенного аккорда Em гитара издала сдавленный писк, а я издал очередное ругательство.
— Да расслабь ты запястье, чего зажался?
Санни оторвала мою руку от грифа и слегка потрясла.
— Вооот… Запомнил ощущение? Давай заново…
Пальцы немедленно свело.
— Санни! — На площадку поднялся запыхавшийся Хью. — Ты идешь?
Я украдкой сжимал и разжимал пальцы.
Санни виновато улыбнулась:
— Ну, я пойду?
— Топай-топай.
Я улыбался, глядя, как Санни спрыгивает с подоконника и подает руку Хьюго. Классная они пара, как ни крути. Поймал себя на мысли, что, если бы кто другой вздумал увиваться за Санни, я порвал бы его на тоненькие шнурки. Но Хью не разобьет ей сердце.
