— Спасибо, мама, — кивнул головой Якуб Розыкович.
Старушка украдкой смахнула набежавшую слезу… Нет, раньше она и не смела мечтать о таком времени! Ее Розык с утра до вечера гнул спину на бая. Дни проходили, как страшный сон. Никто в семье не знал покоя. Спасибо Советской власти. Она принесла в дом радость и счастье.
— Кушай, Якубджан!.. Гульчехра, садись с нами, хватит мотаться, — взяла сочный ломоть арбуза Анахон-биби…
Совсем некстати вспомнилась первая жена Якуба… Карима три года жила с ним… О покойниках нехорошо говорить плохо; Анахон-биби никогда не делала этого. Сегодня так получилось… Ладно, ладно, аллах с нею, никто не будет тревожить ее праха!.. Якуб, женившись, будто попал в ад. Кариме все было мало. Выклянчит одно, требует другое. Да еще кричит, почему она все время должна думать о семье, почему он никогда ничего не сделает сам? Анахон-биби пробовала пристыдить ее, да где там! Так раскричалась, что всполошились соседи… Может быть, она была такой потому, что болела?.. Тьфу, тьфу, тьфу!.. Как только шайтан не крутит женщину, когда аллах спит!.. Анахон-биби не будет больше думать о Кариме!
— Что это к нам не заходит Игорьджан? — спросила старушка, складывая в кучу корки арбуза.
— Некогда ему, мама… У нас, сами знаете, без дела минуты не посидишь, — ответил Якуб Розыкович.
— Так я и поверила! Гляди! Ты вон сколько времени чаевничаешь!
— Ведь сейчас только семь часов! — удивился Якуб Розыкович.
— Сиди, взъерошился, — улыбнулась Анахон-биби. — С тобой и пошутить нельзя!.. Игорьджан, сдается, сердечный человек. Ты пригласи его как-нибудь…
— Крутоват…
— Слабохарактерный мужчина хуже женщины, — встала на защиту Корнилова Анахон-биби. — Ты тоже не больно жалуешь бездельников!
— Я мало знаю, мама.
— Если хочешь знать много, начинай с азбуки, так говорят старики.
— Времени нет начинать сначала. Наука не поле, не перейдешь с тяжелой ношей.
— Якубджан, ты ли это говоришь! Как у тебя язык повернулся так ответить матери!.. Нет, я вижу, Игорьджан совсем не такой, как ты сказал.
— Я не обманул, мама… Есть у меня в отделении один сотрудник, капитан Исмаилов, — задумчиво заговорил Якуб Розыкович. — Ничего плохого о нем не скажешь. Человек как человек. Только не лежит у меня к нему сердце! Да у одного ли меня!.. Попробовал позавчера поговорить с ним, теперь мучаюсь — правильно ли поступил? Может, не надо возиться — сразу по шее дать?
— Переживаешь — посоветуйся с людьми! — посуровела Анахон-биби. — Самую злую змею может одолеть куча муравьев,
