— Вы отказываете мне? — прошипел он.
— Лорд Радомор, если разочарование, что я принес вам, невыносимо, вы вольны удалиться. Если же вы предпочтете остаться, для вас и ваших людей хватит места в наружном дворе.
Радомор с отвращением скривился.
Тогда-то Дьюранд и заметил двух черных чернецов-Грачей, осклабившихся втеки у дороги. Один из них махнул молодому рыцарю и повел в его сторону бровью.
Шествие вступило через светлые ворота в просторный двор замка. Радомор чуть отступил в сторону, позволив гиретцам пройти. За ними молча хлынула толпа гостей. Шатры, пестревшие под стенами, казались останками загубленного праздника.
Герцог шагал напряженно и неловко, точно его тащили на веревке. Глаза Ламорика блуждали, устремленные в землю, ни на миг не останавливаясь на брате. Альмора сперва прыгала от радости — брат приехал, собралось столько рыцарей и ослепительных дам, во дворе полно лошадей, — но потом и она притихла.
Радомор двинулся вслед за всеми. Когда свита Абраваналя скрылась за воротами, ведущими во внутренний двор, и прошествовала в тень башни Гандерика, часть из воинов Радомора принялась разбивать шатры среди прочих.
Лепестки тысяч подснежников так и остались лежать в корзинах, не осыпав шествие. Жрецы загоняли в зал детский хор, не спевший праздничных песен. Небесное Око село вдали за городом.
Пропели трубы. Абраваналь вздрогнул, и шествие вступило в залитый заревом свечей Расписной Чертог: пиршественный зал башни Гандерика. Барабан, гобой и волынка возвестили вход правителя города.
— Как ты мог? — прошептал Ламорик.
Лендест вел жену и сестренку. Он пригнулся к уху брата:
— Я повелитель этого королевства, а не какой-нибудь там странствующий поединщик.
— Зато про меня этого не скажешь, — произнес Ламорик.
Лендест несколько мгновений молчал, помогая Альморе взобраться на ступени, что вели к высокому столу.
— Наглость этого человека и моя собственная гордость, — прошептал он, — не заставят меня забыть о долге.
Дьюранд не слышал продолжения разговора. Ему и остальным членам насквозь промокшего отряда Ламорика не нашлось места за высоким столом. Лысый слуга, беспрестанно кланяясь, провел их мимо длинных скамей к нижнему концу зала и редким пустующим местам близ входа для слуг.
Соседями Дьюранда были Гермунд и Оуэн.
— Словно все это потому, что я сказал: мол, ни из одного его начинания ничего не выйдет, — промолвил Гермунд.
— Что-что? — опешил Оуэн.
— У колыбели Радомора. Эх, и чего я не придержал язык! — Скальд задумчиво потер подбородок. — Но этот шаг, конечно, загадка. Он, полагаю, еще услышит об уловке короля. Весь Великий Совет услышит. Гонцы, наверное, уже в пути. Пойдут разговоры. А Радомор торчит тут, в Гирете, разыгрывает из себя шута горохового.
