К вечеру аэродром остыл, словно перегретая буржуйка: стихли моторы, успокоился диспетчер, и в пилотской в самом деле как будто стало прохладней. Хмурый полковник большими шагами ходил вдоль пилотской. От окна к радиорубке…
Уже совсем стемнело. Над аэродромом горят сигнальные прожекторы. Метет сильная поземка, я в окно хорошо вижу, как ветер закручивает снежные заструги. В пилотской тишина. Из радиорубки доносится монотонный голос радиста: "Малахит, Малахит… Я Каемка, я, Каемка… Почему не отвечаете? Перехожу на прием…" В голосе радиста усталость и никакой надежды.
"Малахит" — позывные вертолета "24". Четыре часа назад Проданин вылетел в верховья Соронги высаживать отряд Лисовского. Последняя радиограмма была принята в 13 часов 50 минут. "Нашел окно над долиной реки. Иду на посадку".
"Малахит, Малахит, я Каемка… Отвечайте, что с вами?…"
Проданин пропал вместе с машиной, экипажем и спасательным отрядом. Где-то в горах нашел он "окно" — просвет в облаках и нырнул в него, отрезав себя от всего мира.
Радисты утверждают, что самолетную радиостанцию принять с земли, тем более в горах, очень трудно. Значит, Проданин не может взлететь.
Невольно возникают самые худшие предположения. Если он сел на реку и заглушил двигатель, то лед наверняка проломился. Вертолет МИ-4 весит семь тонн.
"Малахит, Малахит, сообщите координаты посадки… Какая нужна помощь?… Я Каемка. Прием".
"Малахит" молчит. Проданин не сообщил координаты посадки.
Вернулись из горкома партии Турченко и Воронов. Кротов коротко, по-военному, доложил, что вертолет "24" из полета не вернулся.
— Пошлем самолеты? — неуверенно сказал полковник.
Турченко ничего не ответил. Он тяжело дышал и смотрел себе под ноги.
— Значит, пошлем, — сказал полковник. — Кто имеет права на ночные полеты?
Из-за стола поднялись двое: гражданский — пожилой летчик со значком миллионера и молодой командир вертолета "38".
— Полетите вы, Виктор Андреевич, — не столько приказал, сколько попросил Кротов, обращаясь к летчику-миллионеру. — Держите беспрерывную связь с аэродромом.
Через десять минут ЯК-12 ушел в ночь. В кабине ЯКа летел один пилот. Он наотрез отказался от наблюдателей.
Турченко молчал до тех пор, пока с ЯКа не поступила первая радиограмма: "Все в порядке. Иду на север". Тогда Турченко начал рассказывать новости. Новостей немного: управление колоний выделило пять лучших оперативных работников под командованием капитана Черданцева. Горком комсомола обещал создать еще один отряд из охотников и спортсменов. Восьмой член группы Южин приедет в Кожар завтра.
