Гудерлинк снова глянул на браслет.
– У нас дома уже восемь тридцать шесть.
Журналист, видимо, хотел выругаться, но сдержался.
– Мы страшно опаздываем. Надежды все меньше и меньше, но нельзя останавливаться. Если отчаемся – тогда точно все потеряно. Помоги нам Бог! Идем!
– Обопрись на меня.
– Спасибо, пока в этом нет нужды. Так мы будем только мешать друг другу. Кажется, здесь раньше была закусочная…
Они бродили по городу не меньше двух часов. Дважды им пришлось остановиться, потому что Алсвейг совершенно измучился. Слабый анальгетик почти не помогал, к тому же, у журналиста явно начинался жар. Но и без этого было тяжело: пыль скрипела на зубах, попадала в глаза. То и дело приходилось перебираться через груды битого камня, куски искореженной арматуры и покалеченные механизмы. Мучила жажда, а питья не было. Приятели наткнулись на небольшой фонтан. Он давно не работал, но в каменной чаше еще сохранилась вода, сквозь которую виднелся мусор на дне… Гудерлинк сполоснул лицо, затем не выдержал, с отвращением взял немного воды в рот, подержал и выплюнул. У жидкости тоже был привкус пыли и запустения. Потом писатель помог умыться Алсвейгу. Пить журналист не стал, только смочил губы. Выпрямившись, он огляделся и вдруг пришел в крайнее возбуждение.
– Погоди-ка, Томаш… Ведь это фонтан на Глаугештайн! Вокруг него скамейки с грифонами. Я часто бывал здесь. В квартале отсюда жил мой старый знакомый, бывший летчик. У него был собственный осмобус…
– Когда это было? – спросил Гудерлинк, даже не стараясь скрыть уныния. – Разве ты не видишь? Все, кто мог, давно отсюда уехали. И твой приятель, наверняка, тоже – тем более, что у него было для этого прекрасное средство.
– Да, это правда. Но что нам еще остается? Пошли, здесь недалеко! Дома в той стороне выглядят сравнительно целыми, так что нам может повезти – не в одном, так в другом.
Гудерлинк вздохнул, на сей раз не столько жалея себя, сколько переживая за друга.
– Надеюсь, твой приятель жил не в той высотке?
– Нет. У него коттедж возле станции сервисного обслуживания флайеров. Он отличный мастер, а раньше был классным пилотом. Я с радостью бы с ним повидался, но боюсь, обстоятельства скорее всего окажутся против нас.
Этот квартал не так сильно пострадал от бомбежек, как тот, что непосредственно прилегал к осмовокзалу. Здания явно пустовали, но многие окна поблескивали целыми стеклами, щебня и мусора на улицах почти не было. Писатель и журналист добрались до сервисной станции. Здесь царила тишина, сквозь распахнутые ворота было видно, что летательных аппаратов на станции очень мало и все они находятся в полуразобранном состоянии. Даже на лице Алсвейга на миг отразилось уныние.
