— Моника! Ты где, Моника?
— Я здесь, Дэнуц.
— Ками-Мура!
— Плюшка!
— Уф!
…Уже сидя в телеге, Дэнуц решил дать наконец отдых доблестному императору.
— Смотри, луна!
— Луна?
— Луна. Похожа на тебя, Плюшка, когда у тебя oreillons![38]
Взошла похожая на переводную картинку, лишенная рта и бровей луна, какую маленькие дети видят во сне и которая строит им рожицы — серьезные, веселые и печальные.
Ольгуце она показалась смешной, ей захотелось высунуть язык.
— Она не похожа на Дэнуца! — возразила Моника после тщательного изучения луны.
— А на кого же ей быть похожей? На тебя?
— На тупую башку! — пошутил Герр Директор.
— Плюшка, а по-твоему, на что она похожа? На золотой шар?
— Отстань!
— Будь повежливей! Твое счастье, что я в хорошем настроении.
Дэнуц не думал о луне. Когда все кругом заговорили о ней, он, не глядя в небо, тут же обнаружил ее у Ивана в котомке.
Дэнуца мучил голод. Луна из Ивановой котомки, мордастая, как толстый липованин, была владелицей лавки, такой же, как у Ермакова в Яссах, только еще больше. Дэнуц видел, как в бумажный мешок она кладет коробки сардин; как она отрезает красноватые кружочки колбасы; как открывает банки с маринованными маслинами; как дает попробовать на кончике ножа толстый ломоть сыра; как распаковывает плетеную корзину с копченой форелью…
— Герр Директор, а мне луна несимпатична!
— Почему?
— Я перестала ее любить, после того как побывала в Слэнике, Герр Директор.
— А чем она тебе там не угодила?
— Мы там гуляли при луне. Я тогда была маленькая.
— А теперь ты большая?
— Нет. Но тогда я была меньше… Я шла за руку с Плюшкой, впереди. А за нами — какие-то барышни, которые целовались с мужчинами…
— Подумать только!
— Да, Герр Директор. Я видела их тени… А почему они целовались, Герр Директор?
— Они играли, Ольгуца.
— Разве это игра?!
— Игра взрослых людей!
— Они хуже детей, Герр Директор! Я никогда не буду так играть! Герр Директор, скажи честно, неужели тебе когда-нибудь может взбрести в голову поцеловаться с дамой, которая не приходится тебе родственницей?
— Даже не родственницей? Конечно, нет, — вздохнул Герр Директор.
— В том-то и дело! Это просто отвратительно. Всем известно, что Моника мой друг. Скажи, Моника, разве я чищу зубы твоей щеткой?
— Нет. У тебя есть своя.
— Вот видишь, Герр Директор! Клянусь честью, что те барышни и мужчины целовали друг друга в губы!
— Невероятно!
— Уверяю тебя, Герр Директор. Вот почему я не дала им поцеловать себя в щеку… И я заметила, что днем они так себя не вели. Только при луне.
