— Я ведь даже не знаю его, Ольгуца!
— Что за важность! Зато я его знаю. А ты мой друг.
— Ольгуца, почему ты зовешь его Герр Директор? Он немец?
— Ни в коем случае!.. Это папин брат!.. Я его так в шутку зову, но ему нравится. И ты зови его Герр Директор.
— Он директор школы?
— Как тебе не стыдно так говорить?.. Я бы этого не вынесла!..
Заметив недоеденную сердцевину арбуза, Ольгуца принялась втыкать в нее зубочистки.
— …Он директор очень крупной компании… не знаю какой… что-то связанное с электричеством и немцами.
— Он похож на дядю Йоргу?
— Нет. Не знаю, на кого он похож! На папа он совсем не похож… Вот ты увидишь. Я его люблю.
— И я, — дипломатически согласилась Моника… — Что ты сделала с арбузом?
— Дэнуц меня оскорбил! Я мщу.
Символические зубочистки терзали сердцевину арбуза, замещающего Дэнуца, словно семь стрел — библейское сердце Марии.
— Арбуз жалко! — пыталась убедить Ольгуцу Моника.
Следующая зубочистка проникла еще глубже.
— Как бы tante Алис не рассердилась!
Еще одна зубочистка вонзилась в арбуз.
— Ольгуца, выйдем во двор, я тоже хочу увидеть автомобиль.
— Подожди, увидишь. Время есть. У нас в Меделень живет эхо, поэтому я и услышала рожок. Моника, мне кажется, ты не лишена хитрости!.. Как и я, конечно.
Покончив с отмщением, Ольгуца съела еще одну сливу.
— Ольгуца, позволь, я выну зубочистки?
— Как хочешь! Я кончила.
Моника очистила сердцевину, собрав все зубочистки в своей тарелке.
— Merci, Моника.
Безо всякого аппетита, но с большим энтузиазмом Ольгуца съела сердцевину, которую Дэнуц очистил от семечек, а Моника от зубочисток.
* * *
Крестьяне и домашние животные, чьи души породнились, вероятно, в одну и ту же, весьма отдаленную геологическую эпоху, со страхом глядели на ярко-красную коляску, без лошадей, которая на большой скорости поднималась вверх по склону, оставляя позади вонючий дым и грохоча так, будто внутри у нее находились барабаны, по которым били все черти ада. А у кучера — фу-ты, господи! — вместо глаз были черные стекла, точно у слепых, вместо вожжей — колесо на дышле, а вместо кнута и «ну вы, залетные!» — бычье мычание.
Мужики и бабы крестились, глядя то на страшного зверя, то на церковь. Дети на руках у своих матерей дрожали в испуге — не унес бы нечистый! — и хныкали, пристально глядя вдаль своими женскими глазами.
Дед Георге однажды в Яссах видел это бог знает что на колесах. Поэтому он только плюнул с досадой.
— Бедный барин, упокой его душу! К нему во двор — такая штуковина!.. Ну, ничего, вот научит дед барышню верхом ездить!
