- А потом?
- Потом нас перевели. Сначала в Севастополь, потом сюда. У нас же закрытая контора. Так я и не...
- Закурить не найдется?
Они выросли из подворотни так внезапно, что я на миг подумал, это опять какой-то патруль, но это была просто какая-то пьяная компания. Они стояли, перекрыв дорогу и отбрасывая тени, такие длинные, что головы их плясали где-то у наших ног.
Я сказал:
- Извините, нет.
- Не сказал ей, что люблю ее, - закончил Покровский. - Не успел.
- Ты невежливо разговариваешь, - сказал парень.
Я опять сказал:
- Извините. Пропустите ребята, а?
- Плохо просишь, - они сдвинулись, и тени их слились в одно трехголовое чудовище, - гони бабки, малый.
- У меня... - я начал рыться по карманам.
- Не унижайтесь, Алик, - сказал Покровский.
- И ты, четырехглазый.
В кино герой всегда бьет хулиганов. Внезапно оказывается, что он знает самбо, или бокс и вообще мастер спорта, но это скрывает, но я только и умел, что плыть вперед, зарывшись в зеленые волны... пятьдесят метров... еще пятьдесят. Все, что я умел - это беречь дыхание.
Я нечаянно вывернул карман, он болтался пустым мешочком у бедра. Денег у меня было всего ничего; и им это не понравилось.
- Это не деньги, - сказал один строго, - ты издеваешься? Он над нами издевается, да? По-моему ему надо извиниться. Извиняйся, паскуда.
- Извините.
- Не так. Ложись на землю.
- Алик, - сказал Покровский, - не делайте этого. Потом будете жалеть.
Я остался стоять.
- А ты заткнись, четырехглазый.
- Ах ты, чмо лагерное, - сказал Покровский, - гнида!
Он коротко размахнулся и ударил среднего под дых, - не так неумело, как могло бы показаться. Он дрался точными, отработанными движениями - вот он-то вполне мог сойти за того киногероя, только там, в фильмах, парень обычно идет с девушкой и лет ему под двадцать, потому что он ударник труда и мастер спорта. А Покровский был старше, намного старше.
Я осознал, что просто стою и смотрю, как будто и вправду это было кино. Наверное, надо помочь? Я сделал шаг к тому, второму, и уже размахнулся, чтобы ударить, как вдруг Покровский стал оседать, держась за бок, а тени вокруг него метнулись в разные стороны и пропали - бесшумно, как и полагается теням, а он остался лежать, скорчившись, и булыжник рядом с ним вдруг стал лаково блестеть.
- Так и не успел, - пожаловался он и закрыл глаза.
У ближайшего автомата была с корнем выдрана трубка, но другой рядом с ним работал, и я набрал О-3, и сказал:
