14 ноября 1920 года, преодолев сильнейшую партизанщину командиров отдельных повстанческих отрядов, Антонов создал единый центр руководства восстанием – так называемый Главный оперативный штаб, начальником которого сам же и стал, будучи избран на этот пост тайным голосованием на альтернативной основе. А в феврале 1921 года – апогей антоновщины – уже существовало около двадцати повстанческих полков, сгруппированных в две /1-ю и 2-ю/ "партизанские армии Тамбовского края". Как известно, обе они были разгромлены регулярной Красной армией в ожесточенных сорокадневных боях, протекавших с конца мая по начало июля 1921 года.
Однако конец антоновщины начался еще в феврале, когда на Тамбовщине, а через месяц и по всей стране была отменена ненавистная крестьянству система продразверстки, на смену которой вскоре пришла более терпимая система продналога. Сразу ли понял Антонов, что это начало конца? Да. Когда известие об отмене продразверстки застало его в одном селе под Тамбовом, и крестьяне со слезами на глазах кричали "Мы победили!", Антонов грустно изрек повстанческим командирам: "Да, мужики победили. Хотя и временно, конечно. А вот нам, отцы-командиры, теперь крышка." И как в воду глядел. За руководителями восстания началась настоящая охота.
12 апреля командующий войсками Тамбовской губернии Александр Васильевич Павлов /предшественник Тухачевского, командовавший до этого ДОНом – Дивизией особого назначения ВЧК, известной ныне как дивизия внутренних войск имени Ф. Э. Дзержинского/ объявил всех повстанческих командиров, от взводного и выше, "вне закона". А спустя месяц всем антоновцам было категорически предложено, под страхом репрессий в отношении их семей, "немедленно прекратить сопротивление, явиться в ближайший штаб Красной Армии, сдать оружие и выдать своих главарей".
Однако, несмотря на широкомасштабные репрессии /только с 1 июня по 10 июля 1921 года были брошены в концлагеря и частично высланы на Север до 1500 семей повстанцев/, местное население упорно отказывалось сдавать оружие и выдавать антоновцев, которые тоже не очень спешили сдаваться и вязать своих командиров.
Перелом произошел во второй половине июня, когда стал жесточайшим образом "проводиться в жизнь" печально знаменитый на Тамбовщине двадцать первого года приказ №171, в соответствии с которым в селах брались и расстреливались заложники, если население не выдавало спрятанное оружие, антоновцев и их семьи. Особенно жестоко этот приказ выполнялся в так называемых "злостнобандитских селах" /все населенные пункты мятежной части Тамбовщины были поделены красными на 4 категории: "советские", "нейтральные", "бандитские" и "злостнобандитские"/. И если расстрел первой партии заложников не давал нужного результата, то тут же бралась и ставилась к стенке следующая. Так, после расстрела трех партий заложников /всего 23 человека/ в деревне Кулябовка Борисоглебского уезда, она моментально превратилась из "злостнобандитской" в "советскую". Самая же большая партия заложников /80 человек/ была расстреляна в "злостнобандитском" селе Паревка Кирсановского уезда(138), после чего сдались бродившие в ее окрестностях остатки Особого полка антоновцев /своего рода повстанческая гвардия/ во главе со своим командиром Яковом Васильевичем Санфировым. Заметим, что до этого ни один из командиров антоновских полков не сдался в плен, предпочитая в безвыходной ситуации пустить себе пулю в висок.
