Вдруг она отступила от Старыгина, склонила голову набок и подозрительно взглянула на него:
– Дим, а ты, извини, не пьешь?
– В каком смысле? – опешил Дмитрий Алексеевич.
– Известно, в каком! В самом прямом! По-русски, что ли, не понимаешь? За воротник не закладываешь? Не зашибаешь? Не поддаешь? Не бухаешь?
– Да вроде нет… разве что немножко хорошего французского или итальянского вина в хорошей компании…
– Ну, это не в счет… – Алевтина задумалась. – Да, действительно, за тобой никто этого не замечал… и внешне ничуть не похоже – руки не дрожат, глаза нормальные, одет аккуратно…
– А с чего ты взяла-то, что я зашибаю? Что тебя навело на такую мысль?
– Да вот эти картины… извини, Дима, но такое могло возникнуть только в больном воображении сильно пьющего человека. Был в моей жизни темный период лет десять назад… – Алевтина погрустнела, тяжело вздохнула, в глазах ее проступила печаль, как у недоеной коровы симментальской породы. – Вроде как мрачное Средневековье в истории Европы. Жила я с одним художником, может, ты слышал, – с Володькой Синдерюхиным. Вот он зашибал – это что-то страшное! В конце концов поймал белочку…
– Белочку? – переспросил Старыгин. – Какую еще белочку?
– Да ну тебя! – хмыкнула Алевтина. – Видно, слишком много ты с западноевропейской живописью общаешься, совсем по-русски перестал понимать! Белую горячку заработал, понимаешь? Совсем с катушек сошел, человеческий облик потерял! Чертей ловил, в окно чуть не выпрыгнул… меня принимал за председателя Союза художников Марксэна Виссарионовича Сталеварова… Так вот тогда, в самый разгар горячки, он мне похожие сюжеты пересказывал. То ли приснились ему такие картины, то ли где-то их видел… как сейчас помню: сидит на полу в углу комнаты, глаза пустые, лицо бледное, как у покойника, смотрит перед собой и бормочет мертвым голосом что-то несуразное. Вроде того, что ты только что рассказывал. Как сейчас помню – перед Казанским собором, прямо посреди колоннады, лежит огромный осьминог с кабаньей головой и длиннющими клыками… или еще – на самой стрелке Васильевского острова, возле Ростральных колонн, расхаживает гигантская птица с козлиными рогами и львиными лапами…
– Ну-ка, ну-ка! – Старыгин заволновался. – Говоришь, птица с львиными лапами и козлиными рогами? Осьминог с кабаньей головой? Откуда ты это знаешь? Ведь я тебе не рассказывал! Я тебе про другие картины говорил!
– Да говорю тебе – мне это рассказывал Вовка Синдерюхин в самый разгар белой горячки! А я все дословно запомнила, потому что очень уж явственно представила эти кошмарные видения!
