ФОН БЕРГ. Понимаю. Простите. Вы правы.
Пауза. Ледюк поглядывает на дверь; он в таком возбуждении, что не может сидеть.
ЛЕДЮК (отчаянно стараясь сдержать себя). Да, все очень просто. Все дело в том, что вы-то останетесь жить.
ФОН БЕРГ. Но я в этом не виноват, правда?
ЛЕДЮК. Тем хуже! Простите. Иногда теряешь над собой власть.
ФОН БЕРГ. Доктор, поверьте... мне будет нелегко отсюда выйти. Вы меня не знаете.
ЛЕДЮК (удерживается от ответа. Помолчав). Боюсь, это будет трудно только потому, что это так легко.
ФОН БЕРГ. По-моему, вы несправедливы.
ЛЕДЮК. Ей-богу, это не имеет значения.
ФОН БЕРГ. Нет, имеет. Я... вы знаете... в Австрии я был очень недалек от самоубийства. В сущности, потому я и уехал. Когда они убили моего музыканта... и не только это... И потом, когда я рассказал эту историю кое-кому из моих знакомых, они пропустили ее мимо ушей. Вот что было еще страшнее! Вам понятно такое безразличие?
ЛЕДЮК (он вот-вот взорвется). У вас странные представления о человеческой натуре. Поразительно, как вам удается их сохранять в наши дни.
ФОН БЕРГ (приложив руку к сердцу). Но что у человека останется, если он отбросит свои идеалы? Чем же тогда жить?
ЛЕДЮК. Вы о ком говорите? О себе? Или обо мне?
ФОН БЕРГ. Ради бога, простите... Понимаю...
ЛЕДЮК. Лучше бы вы замолчали. Я не могу ничего слышать.
Короткая пауза.
Извините. Спасибо за сочувствие.
Короткая пауза.
Может, я вижу все слишком отчетливо, но я знаю, какая страсть к насилию владеет этими людьми. Трудно вынести, когда пытаются что-то смягчить, даже из самых лучших побуждений!
ФОН БЕРГ. Я не хотел ничего смягчать.
ЛЕДЮК. Думаю, что хотели. Как же иначе? Вы ведь останетесь жить, вам придется смягчать — хотя бы немножко, чуть-чуть. Вас это нисколько не порочит.
Короткая пауза.
Но как раз это и приводит меня в ярость. Ведь все наши страдания так бессмысленны, они никому не послужат уроком, из них никто не сделает выводов. И все будет повторяться опять и опять, до скончания века.
ФОН БЕРГ. Потому что страдания нельзя разделить?
ЛЕДЮК. Да. Их нельзя разделить. Они впустую, все эти муки совершенно впустую...
Он внезапно наклоняется вперед, стараясь пересилить свой страх. Бросает взгляд на дверь.
Странно, оказывается, можно испытывать даже нетерпение.
Стонет, удивленно мотая головой, злясь на себя.
Ух! Какие же они гады!
ФОН БЕРГ (как близкому человеку). Теперь вы понимаете, понимаете, почему я уехал из Вены? Они умеют сделать смерть соблазнительной. Это их самый большой грех.
