– А музыке она, значит, не училась? Очередная самодеятельность? – хмыкнул Жорж.
Андрей объяснил, что так, да не так. У Эгле обнаружилась природная постановка голоса, и она еще брала частные уроки пения и гитары и сейчас учится, хотя ей уже двадцать шесть лет и дикорастущая слава могла бы расслабить, но нет. Это не про Эгле. Тут характер!
Про особенности натуры Эгле Андрей мог говорить часами. Она, потомок трех поколений алкоголиков, не пьянела вовсе. Никогда не болела простудными болезнями. В этой бестелесной девочке жила стальная выносливость – да, в другие времена именно такие построили Днепрогэс и Магнитку. Тело тут не при делах. При делах тут способность к напряжению духа, возгонка духа от мирного состояния еле теплящегося огонька к резкому возрастанию, к взрыву, это что-то похожее на лесной пожар, ну, так они и пели «мировой пожар раздуем». Церковь умела разжечь этот огонек в русских, партия со своим интернационалом тоже умела разжечь, но не они были главной причиной пожаров, они помогали, направляли, да; главная причина таилась в глубинах Иванушек-да-Марьюшек. Чертов «огонь папоротника», он же пресловутая «искра Божья»? Или тот самый «червячок», воспетый Эгле? Помутившийся генофонд все-таки время от времени пересылал код русского огонька по родовой цепи, и тогда «среди долины ровныя» вдруг заводилось такое зелье, как наша Эгле.
Она много пела о ветре, о полетах, вызывая в Андрее трепетный восторг – он простодушно причислил возлюбленную к лику ангелов, забыв о том, что крылья есть и у демонов, кстати куда более способных к творчеству. А музыка – самая демоническая стихия, о чем предупреждал нас Томас Манн, которого Эгле читала, а Времин не читал. Да и не читая Манна, но лишь слушая песенные признания русских певцов, картину проясняешь без труда.
Чуткий час времени че…
Звезд парча на моем плече…
В чарах порчи лечу в луче…
Моя черная метка… черная метка…
Впоследствии наш летун в луче совершенно исправился и, утомленно раскаявшись, смирно обменял в пункте приема перевоспитавшихся демонов свои потрепанные черные крылья на новые, белые с золотым кантиком. Дело-то простое: признаешь Христа – ступай направо и вставай на довольствие, не признаешь – чеши налево к своим. А маленькая злая девочка-мальчик с голосом в четыре октавы, умеющая дурить голову людям, куда собиралась, направо или налево? Жорж, почуявший что-то, все теребил Андрея – так она про что поет? Она про любовь и дружбу поет?
