* * *
Хуан Картепо, могильщик кладбища Санта-Ифигения в Сантьяго-де-Куба:
«Мертвых привезли на прицепе грузовика. Я в это время работал на кладбище каменщиком, строил склепы. Я начал помогать снимать с прицепа гробы с телами — они их сбрасывали прямо на землю. Я насчитал тридцать три трупа. Здесь же врачи делали вскрытие, после чего их закапывали. На каждой могиле я делал особую пометку,
чтобы знать, кто там лежит. Потом приехал Глория Куадрас и сказал мне, что привезет мне сейчас досок, из которых я должен был сколотить несколько цветников размером шесть футов на три. Только я занялся этим делом, как появились солдаты и сказали мне, чтобы я прекратил работу. Я отослал их к Глории. Потом они еще два раза меня задерживали за то, что я ухаживал за этими могилами. Еще они спрашивали меня, приходил ли сюда кто-нибудь из нездешних. Я ответил, что никто не приходил, хотя это было не так. Позже я отрыл одиннадцать могил и похоронил их по трое в могиле. Все три года, что они там лежали, я ухаживал за ними, сажал вокруг цветы — альбааку, санто-доминго, бессмертники».[46]
* * *
Амаро Иглесиас:
«Когда мы узнали, чем закончился штурм Монкады, то сразу же подумали, что нужно выяснить, где будут похоронены тела погибших повстанцев. В то время я работал на грузовичке, развозил товары. Я подъехал разгружаться к магазинам, находившимся неподалеку от казармы на улице Марти, откуда можно было наблюдать за въездом в Монкаду. В три — половине четвертого я увидел грузовик с прицепом, груженным гробами. Помню, только один гроб был обит материей. Я осторожно поехал следом и в конце концов оказался на кладбище Санта-Ифигения. Машина с гробами въехала на кладбище, а я развернулся и уехал.
Как раз в тот день умер тесть одного из хозяев предприятия, на котором я работал. Хоронить его должны были на следующий день в девять утра. Я поехал на кладбище заказать склеп и увидел, что судебные врачи занимаются вскрытием привезенных накануне трупов. В морге, похоже, не хватало места, и врачи устроились под деревом в небольшом садике неподалеку. Несколько тел было вынуто из гробов. Запах кругом стоял совершенно невыносимый. У некоторых мертвецов на лицах, обезображенных до неузнаваемости, была запекшаяся кровь».[47]
* * *
Расставшись с Триго и Флорентино, Кинтела и его товарищи решили, что следует, не теряя времени, возвращаться в Гавану по Центральному шоссе. Кинтела прибавил газу, и вскоре машина вырвалась за пределы города. Подъезжая к поселку Кобре, Кинтела заметил на обочине человека в военных брюках цвета хаки. Приняв его за солдата — разноцветную рубашку он разглядеть не успел, — Кинтела с яростью рванул руль вправо, направив машину прямо на него, однако тот каким-то чудом увернулся, бросившись в кювет. Кинтела и не подозревал, что это был один из повстанцев — Хенеросо Льянес.
