— Куда направляешься? — спросил лейтенант.
— Да вот, в гости собрался, — ответил Хенеросо. Он был уверен, что сейчас его арестуют.
— Садись, — сказал лейтенант и распахнул дверцу. Гражданский, оказавшийся врачом, подвинулся, и Хенеросо устроился рядом. Солдаты продолжали разговаривать, не обращая на него внимания. «В Моикаде произошла перестрелка, — донеслись до него слова, — говорят, что-то серьезное». Хенеросо сидел молча. В машине стоял густой запах перегара. Солдат за рулем, державший между коленями бутылку рома, взял ее и протянул Хенеросо.
— Глотни-ка, нужно спрыснуть это дело, — произнес он заплетающимся языком.
Хенеросо так и не понял, какое дело ему предлагалось спрыснуть — карнавал или неудачное нападение на Монкаду, но отказываться не стал. Запрокинув голову, он сделал длинный глоток. Ромом обожгло горло, и почти сразу же Хенеросо почувствовал прилив сил. Глотнув еще раз, он вернул бутылку и молча откинулся на сиденье.
У въезда в Эль-Кобре солдат, угостивший его ромом, вновь обратился к нему:
— Если хочешь, оставайся с нами в казарме, — предложил он, пьяно ухмыляясь.
— Да нет, мне дальше надо.
Машина обогнула здание казармы и остановилась на выезде из поселка. Хенеросо вышел и постоял с минуту, глядя вслед удалявшейся зигзагами машине. Затем обследовал свои карманы. Четыре песо — все, что у него было. Предстояло преодолеть еще 967 километров — ровно столько оставалось до Гаваны.
После штурма несколько врачей, сотрудников Красного Креста, могильщиков оказались свидетелями зверской расправы, учиненной военщиной над участниками нападения на Монкаду. Ниже мы приводим показания некоторых из них:
«Меня зовут Хосе Мануэль Дьес. В то время я был радистом и в ночь на 26 июля 1953 года нес дежурство на радиостанции министерства связи. Дежурство начиналось в одиннадцать вечера и заканчивалось в семь утра. Без двадцати семь я услышал, что с улицы меня кто-то зовет. Я выглянул на балкон. «Дьес, спускайся вниз!» — крикнули мне. Я вышел на улицу, где мне сказали, что в Монкаде солдаты устроили между собой перестрелку. Следует сказать, что на меня были возложены обязанности коменданта Красного Креста и мне подчинялись все провинциальные бригады. Кроме того, в моем распоряжении находилась санитарная машина, стоявшая в гараже на первом этаже. Я сел в нее вместе со всей моей командой, и мы поехали в Монкаду. На углу казармы, там, где проходит улица Марти, нам закричали: «Красный Крест, назад!» Повсюду раздавались выстрелы. Я объехал казарму кругом и попытался проникнуть в нее с другой стороны, но безуспешно. Стрельба стояла просто невообразимая — прямо кромешный ад. Я возвратился в помещение Красного Креста, где снова получил приказ ехать к Монкаде от председателя Красного Креста Ориенте Хосе Адсуара. В конце концов мне: удалось туда попасть. Я постучался в дверь кабинета полковника Чавиано. Полковник спросил, кто я такой и что мне нужно. Комендант Дьес, сказал я, из Красного Креста. Дверь открылась, и я увидел внутри двух девушек (Мельбу и Айдее) и нескольких молодых людей, обнаженных по пояс, они сидели на полу рядом со столом. Я отдал Чавиано сверток с патронами и несколькими солдатскими формами — все это было найдено на улице неподалеку от казармы. Когда я уже собрался уходить, Чавиано сказал: «Вы поступаете в распоряжение майора Переса Чаумонта». Я спустился вниз и разыскал Чаумонта, который приказал мне ехать с санитарной машиной в составе готовящейся к отправлению колонный «Куда мы едем?» — спросил я майора. «Это военная тайна». — «Я задаю этот вопрос потому, что моя машина не. заправлена». — «Мы выезжаем в сторону фермы «Сибоней». На ферме, служившей пунктом сбора повстанцев перед нападением на Монкаду, мы никого не застали. Дом был брошен в полном беспорядке. Чаумонт немедленно распорядился допросить жившего по соседству старика испанца, звали его Нуньес. Из части солдат сформировали группу поиска и отправили ее по следам повстанцев, ушедших с фермы кратчайшей дорогой в горы. Помню, возглавлявший группу офицер сказал перед отправлением солдатам: «Думаю, вам не надо объяснять, что на нас возложена особо ответственная задача. С ранеными много возни, их нужно будет тащить и все такое… С мертвыми проще, их съедят стервятники. Надеюсь, вы меня хорошо поняли».
