Рано утром 24 июля пришло новое распоряжение: в час дня быть у Педро Триго в готовности к отъезду. Кинтела понял, что долгожданный час наконец настал.
В тот день обедали дома рано. Все семейство Кинтелы, включая его сестру и племянницу, собралось к полудню за обеденным столом. Кинтела не участвовал в общем разговоре, погрузившись в размышления о предстоящем деле. На душе у него было радостно и в то же время немного грустно.
— Да, кстати, — заметил он как бы между прочим, — я с друзьями собираюсь на Варадеро, там сейчас парусная регата.
Мать прекратила есть.
— И когда же ты отправляешься?
— Возможно, даже сегодня.
Жена молча уткнулась в тарелку, пытаясь скрыть тревогу.
— Я слышала, что на эти дни туда приезжает Батиста, — сказала сестра.
За столом воцарилось молчание.
После обеда Кинтела прошел в свою комнату переодеться. Белоснежная гуаябера, белые брюки, черно-белые туфли — вполне подходящий костюм для поездки на спортивный праздник в жаркий летний день. В комнату неслышно вошла мать.
— Сынок, только береги себя, ради бога; не забывай, ведь у тебя двое детей.
Кинтела молча поцеловал ее в морщинистую щеку и поспешно вышел на улицу.
Подпольщики уже были в полном сборе, когда Кинтела вошел в дом Триго, Педро Гутьеррес и Хулио Триго красовались, как и он, во всем белом. Кто-то пошутил, что они втроем сговорились сбежать на танцы. Особенно элегантно выглядел Хулио. Высокий, широкоплечий, с открытым улыбчивым лицом, бронзовым от загара, — кто бы мог подумать, что этот жизнерадостный весельчак страдал легочным кровотечением и еще совсем недавно лежал в туберкулезной больнице. Там он впервые для себя узнал, каких бешеных денег стоит лечение. «Цены на лекарства у нас по карману разве что богачам, — говорил он, выйдя из больницы, своим друзьям. — Кругом коррупция, сплошное надувательство, пора наконец покончить со всем этим». Не теряя времени, он решил сам взяться за борьбу со спекуляцией лекарствами. С этой целью он занялся оптовой скупкой медикаментов, которые перепродавал затем, обычно в кредит, неимущему люду по ценам, зачастую вдвое ниже рыночных. После гибели Хулио его матери еще долго приходили переводы на небольшие суммы от 5 до 10 песо. Нередко к ним прилагались письма с благодарностью за лекарства, полученные в кредит на неопределенный срок.
В углу комнаты молчаливо сидел Репе Бедна. Невольно бросалась в глаза бедная скромность его поношенной, кое-где латанной одежды. Маляр по профессии, он нередко был вынужден подрабатывать на стороне чем только придется. Человек он был немногословный, но это вовсе не мешало ему находить общий язык с окружающими. Говорил он всегда с расстановкой, как бы тщательно взвешивая каждое слово, и невольно заставлял собеседников с вниманием и почтением прислушиваться к себе. В 1953 году за его плечами было 30 лет жизни, для определения которой достаточно, пожалуй, одного слова — нищета. 26 июля Рене Бедиа принимал участие в штурме Монкады и остался в живых. Тремя годами позже он героически погиб при высадке экспедиции с яхты «Гранма».
