— Кстати, вы ведь не знаете, какие меры я принял на случай, если я не возвращусь отсюда. Лучше не делайте глупостей, ничего хорошего это вам не принесет.
По новому знаку хозяина его люди удалились. Вообще говоря, Сесил боялся женщин, боялся их насмешек над его уродством. Елизавета Брук, дочь лорда Кобхэма, могла принести Роберту не только уважение света, но и приданое в две тысячи фунтов. Говорили также, что она очень мила и даже чувствует расположение к Роберту Сесилу.
— Я уже говорил, — продолжал Грэшем, — что привязанности вроде этой — ваша слабость, а отсутствие привязанностей — моя сила. Нет никакой необходимости причинять вред любимой вами женщине. Речь о другом: я должен убедиться, что вы не причиняли вреда мне самому и не попытались бы делать это в будущем.
— Я не отвечаю на угрозы, — злобно сказал Сесил, — прежде всего хочу напомнить: тем, кто угрожает мне, следует лучше заботиться об угрозе их собственной жизни.
— Замечательно! — воскликнул вдруг Генри с неожиданным радостным возбуждением. — Вы ведь понимаете, в чем тут дело? — Вопрос был риторическим. Собеседник его явно не понимал, озадаченный его внезапной жизнерадостностью. — Мы с вами признали: мы враги. Наконец-то двусмысленный придворный протокол вытеснен настоящими человеческими чувствами. Я говорю о моем желании убить вашу невесту, если это именно вы пытаетесь убить меня, а также о вашем искреннем желании убить меня за такую угрозу.
— Насколько мне позволяет судить наше не слишком близкое знакомство… многие люди хотели бы убить вас, Генри Грэшем, — заметил Сесил.
— Однако мало кто из них говорит об этом так откровенно, — возразил Генри с тем же веселым оживлением. — Странно, но и прекрасно, что ненависть может рождать честность. Теперь мы знаем друг друга.
— Вы никогда меня не узнаете, — сказал Сесил.
— Как и вы меня. Но оба мы знаем достаточно для практических целей.
— Зачем вы пришли сюда сегодня?
— Проверить, не вы ли пытались убить меня.
— Ну и как?
— Наша встреча рождает интересные идеи, — отвечал Грэшем. — Кое-что вы могли бы предпринять в качестве жеста доброй воли.
Сесил заерзал на кресле.
— И вы говорите о доброй воле после ваших диких угроз?
— Перед тем как я покинул Англию, появились слухи о возможной дипломатической миссии к герцогу Пармскому, чтобы прощупать возможность заключения мира между Испанией и Англией. Она состоялась? — спросил Грэшем.
— Вы хорошо информированы, — заметил Сесил. На самом деле информация исходила от Джорджа, но Генри, конечно, не стал сообщать об этом собеседнику. — Нет, пока миссия не состоялась, возможно, еще не наступил срок для этого.
