— Так что же, вы изнасилуете меня сейчас или позднее?
В первый (и единственный) раз в жизни на сэра Фрэнсиса произвели сильное впечатление чьи-то слова.
— Взять его и заковать в цепи! — заорал он, указывая на матроса.
— Вы предприняли на наш корабль фарсированную… форсированную атаку, — поправилась девушка и слегка покраснела, отчего стала еще более хорошенькой. Моряки засмеялись, а Грэшем подумал: первое название, от слова «фарс», больше подходило к случаю. — А эти испанские трусы на нашем корабле… — Она не могла подобрать нужных слов, но в тоне ее сквозили ненависть и презрение. Вообще, как показалось Грэшему, ненависти в ее душе скопилось предостаточно. Но к кому и почему? Хотел бы он знать ее историю.
Дрейк явно не знал, как себя вести. Грэшему потребовались секунды, чтобы взять на себя инициативу. Он знал, как общаться с красивыми женщинами.
— Миледи, — заговорил он, поклонившись ей, — среди английских моряков-героев не найдется ни одного, кто бы не согласился, что покорить вас — значит больше, чем победить любой испанский флот, когда-либо выходивший в море.
Англичане повеселели. Его придворное красноречие здесь, на грязной, вонючей палубе, выглядело весьма забавным. Лед растаял. Девушка же, не ожидавшая таких речей, не нашлась с ответом.
— Но мы, англичане, прежде всего джентльмены, — продолжал Грэшем, повернувшись к своим товарищам, морякам с «Елизаветы». Те одобрительно загудели, поддерживая его. Им по душе пришелся лондонский джентльмен, сумевший вывести их из-под огня испанской галеры, который вел себя с ними как командир и боевой товарищ. И вообще, все происходящее казалось им хорошей забавой. Они знали: он действительно может «покорить» испанскую стерву — и желали ему удачи.
— Мой командир, — продолжал Грэшем, — сам легендарный сэр Фрэнсис Дрейк, гроза морей! — Судя по реакции моряков, они и на сей раз согласились с Грэшемом. — Вам нечего бояться его или его подчиненных. — Тут англичане засмеялись. Каждый из них чувствовал вожделение к испанке — и ей «нечего было опасаться»! — Вам только, — закончил он свою речь, снова поклонившись девушке, — следует относиться к сэру Фрэнсису с таким же почтением, с каким он, несомненно, отнесется к вам.
Дрейк наконец вновь обрел дар речи. Он повернулся к Грэшему и прошипел ему на ухо:
— Если я справился с делом в дерьмовом Кадисе, то как-нибудь управлюсь и с испанской шлюхой без вашей помощи.
И все же он не мог скрыть чувства некоторого облегчения. И конечно, эта испанка являлась вовсе не шлюхой, а девушкой из приличного общества.
