— Почему Менелик на это пошел? — спросил Нестеров.
— А что еще ему оставалось делать? Ведь если бы он не согласился, началась бы война, а ему война была невыгодна — его войска стояли безоружными. Но не это было самым неприятное в той истории.
— Что может быть хуже потери земли? — поинтересовался Аршинов.
— Потеря свободы и независимости. Ведь наша страна никогда не была захвачена. От нас не вывозили рабов, нас не заставляли говорить на чужих языках, над нами не властвовали белые люди. Вся Африка страдала, а нас спасало православие, Господь и дева Мирьям. Но до поры до времени, пока мы не прогневали Господа, и он закрыл глаза на Учиалийский договор.
— Какой договор? — воскликнули одновременно Нестеров и Головнин.
— По Учиалийскому договору, нам были предоставлены некоторые торговые права, но итальянцы распространили на нас свой политический протекторат. И, как впоследствии стало известно, итальянцы совершили политический подлог; договор был написан на двух языках: на амхарском и на итальянском. Причем на амхарском было написано, что негус имеет право входить в сношения с европейскими державами через короля итальянского Гумберта, а король обязан быть их ходатаем перед Европой. А вот в на итальянском было переведено так, что негус обязан сноситься с европейскими государствами только через короля Гумберта или его представителя. Это же совсем разный смысл!
— Что, прямо так и подлог? — недоверчиво спросила я. — Неужели просвещенная нация пошла на это?
— Я наизусть помню этот договор, так как присутствовал при подписании его вместе с другими настоятелями монастырей. В статье 17-й на амхарском сказано: "Его Величество император Эфиопии может пользоваться услугами правительства Его Величества короля Италии для переговоров по всем делам, которые у него могут быть с другими державами или правительствами". А в итальянском тексте вместо «может» — «согласен». А что такое согласен? Это должен. Поэтому итальянцы, ничтоже сумняшеся, объявили нашу страну своим протекторатом.
— И что теперь будет?
Аниба Лабраг махнул кисточкой из конского волоса.
— Война.
— Как война?! — закричали мы одновременно.
— Она уже идет на севере. Мы гордый народ и нас нельзя обижать. Сбылось пророчество: если рубины не вернутся на свое место — падет династия! Не зря же они исчезли именно тогда, когда воцарился Менелик.
— Но нам надо именно на север! — разволновался Аршинов.
— У вас есть ружья? — спросил монах.
— Всего два. И пистолеты.
