— Неужели? — удивилась я. — Мне всегда казалось, что она персонаж персидских сказок наподобие "1001 ночи".
— Вот и ошибаетесь, Аполлинария Лазаревна. В ней все было прекрасно: лицо, ум, стать, вот только, злые языки поговаривают, ноги кривоваты и покрытые волосами. Я не буду рассказывать о том, как был очарован царь Соломон умом и красотою царицы, какие загадки они друг-другу задавали, не в том суть. Главное, что царица уехала от него не одна. Спустя несколько месяцев она родила сына и назвала его Менеликом. Это был Менелик I.
— Интересно, как ей удалось покорить царя с такими ногами? — спросил первый помощник Рощин. — Ведь их в постели не спрячешь, а ноги для женщины самое главное.
— Да уж, с такими ногами только в карточные дамы, — подхватил Головнин шутку моряка. Что с них взять? Моряки да охотники никогда особой куртуазностью не отличались.
Аршинов и бровью не повел. Он продолжал свой рассказ:
— Как вам известно, сейчас в Эфиопии правит Менелик II. Думаю, что он не зря взял себе это имя — не верю я в совпадения.
— Ну и что? — довольно бестактно перебил Аршинова Головнин. Скорее всего, столовое вино бросилось ему в голову. — У нас тоже монаршие особы по номерам различаются, никто не возражает.
— Как вам будет угодно, — не по натуре кротко ответил Аршинов. — Вы позволите продолжить?
Но тут в кают-компанию вошел второй помощник и, наклонившись к капитану, что-то сказал. Иван Александрович поднялся из-за стола и произнес:
— Продолжайте, господа, а мне пора. Александрия на горизонте.
Разговор перешел на другое, Аршинов поскучнел, и скомкал свой рассказ. Мои соседи завершили завтрак и поспешили на палубу, чтобы разглядеть приближающийся город.
Александрия вставала перед нами в пенной дымке облаков. В небе летали чайки, изменился воздух — с берега доносились запахи рыбы и дыма. Вскоре я уже слышала пронзительные крики муэдзина, сгонявшего правоверных на молитву.
Нестеров был уже тут как тут со своим фотографическим аппаратом. Он что-то подкручивал, налаживал в странного вида коробке с двумя полусферами.
— Что вы будете снимать, Арсений Михайлович? — спросила я. — Не далековат ли берег?
— Моя «Фотосфера», Аполлинария Лазаревна, самый современный аппарат в нынешнее время. Вот, попробовать решил, а вдруг удастся? Я слышал, что в Александрии можно будет разжиться фотографическими пластинками. Хоть я и взял много, но они кончаются с непостижимой быстротой.
Ко мне неслышными шагами подошел Лев Платонович.
