Вот тут его потянуло к музам бескорыстно. Он был уже достаточно обеспечен, чтобы позволить себе артистические шалости и даже причуды».
«Хорошо, однако, жилось сволочам, — неласково помянул Жора предков. — Еще бы они, на хер, жаловались! Обслуживали быдляков — да! Но не таких же! Элитные суки, вроде меня, заслуживают ублажать членов Сената — причем уж, разумеется, не смоквенского. А тут измыливаешься, как рублевая блядь, да к тому ж для биндюжников. Для биндюжников, их супружениц — и всех этих недосуществ, в которых те периодически сливают. Так-то, дедушки-бабушки! Сердечное спасибочки за историческое наследие!»
Жора вырос в просвещенной семье, с Брокгаузом-Ефроном в качестве естественной отделки стен, с Прустом в обнимку, с Джойсом вприкуску, с Кафкой вприглядку. Этот мальчик (в Куоккале летом танцевавший на детских балах) лез когда-то из кожи вон, дабы обкорнать мозги свои под эстетические потребности звероящера, и довольно долгое время не был в этом успешен…
Сейчас он вспоминал об этом периоде с усмешкой… Освобождение от таланта! Тут была закавыка великая. Йоги, могущественные, как боги, умеют усилием воли менять пол. Но ни одному йогу еще не удалось освободиться от дара.
Удалось — Жоре.
Небо смилостивилось над ним.
Он самодовольно ухмыльнулся… Соснуть, что ли? Или сжечь с помощью чтения еще энное количество жировых отложений? Гореть всегда, гореть везде!.. Дюжину-другую килоджоулей, ммм? Ладно, пожалуй что и сожгу:
«…Объявление в рекламной газете от двадцать девятого сентября гласило, что завтра, тридцатого, на просмотр в клуб „Аквилон“ приглашаются брюнетки от 22-х до 28-ми лет, ростом 161—165 см, весом до 55 кг, с густыми и гладкими длинными волосами, ярко-синими большими глазами, хорошо развитой грудью, крутыми бедрами и тонкой талией. В конце жирным шрифтом значилось „не интим“ и „оплата высокая“.
…Рената ехала в клуб, боясь заснуть за рулем… Жить хотелось как никогда! До этого, дома, она тщательно привела себя в порядок. Внешне привела, но в мыслях порядка не было. Не было ясно — и оттого, ночью, она никак не могла уснуть — что значит это схождение лавины, произошедшее на ее кухне, — лавины с туманной Шотландией как сомнительной точкой опоры — схождения, невероятного хотя бы и тем, что сама Рената и пальцем не пошевелила, чтобы его вызвать… Боясь заснуть, она стала напевать — сначала тихо, потом все громче и громче:
Te ador… tu amor…
deixasse corpo da gente marcado…
