Что ж, говоря по совести, довольно трудно винить в чем-то присяжных.
Семья Эверси обнаружила, что их прошениям, посланным министру внутренних дел об освобождении Колина, почему-то не был дан ход. О замене казни ссылкой не могло быть и речи.
«Я не виновен», – стучало в голове у Колина, и в отчаянной попытке не закричать об этом вслух, потому что юмор и гордость всегда были его оружием и были придуманы эти игривые остроты, которые охрана продавала издателям плакатов. Колин попался в изящную липкую сеть, сплетенную из длинной темной истории… и его собственных подозрений.
Теперь Маркус Эверси, старший брат Колина, тот, который несколько десятилетий назад выловил мокрого Колина из реки, следующие сорок или пятьдесят лет будет просыпаться рядом с Луизой Портер.
Йен заблуждался, решив, что эта новость утешит Колина. В конце концов, Маркус помог Луизе решить финансовые затруднения, и она, конечно, с благодарностью приняла его предложение о браке. Но эта новость занозой засела в голове Колина, и он не спал всю ночь. Хотя, если быть честным, Ньюгейтская тюрьма вряд ли могла способствовать спокойному сну.
Но у Колина был особый дар замечать то, чего не видели другие. Отчасти этот дар проявился в нем благодаря тому, что он был младшим сыном и поэтому понимал, что, возможно, был единственным, кто знал, что Маркус любит Луизу с тринадцатилетнего возраста и что Маркус, как и он сам, влюбился в нее на пикнике в Пеннироял-Грин.
Через неделю Маркус женится на Луизе.
А Колина уже через час повесят.
В доме Эверси на Сент-Джеймс-плейс стояла такая тишина, что голоса птиц, певших в саду, можно было бы принять за сопрано из «Ковент-Гардена». Это была радостная и замысловатая песня, с руладами, переливами и паузами, эхом разливавшаяся по комнатам.
«Птицы ничего не понимают», – подумал Маркус.
Отец Джекоб с матерью Изольдой, дети Йен и Чейз, Оливия, Женевьева и Маркус, оцепенев, сидели в гостиной, одетые в траурные одежды, в которых выглядели весьма эффектно. Траур шел к их темным волосам, бледной коже и голубым глазам, которые были у большинства членов семьи. У Чейза и Маркуса глаза были темного цвета. Что касается Колина… Маркус всегда считал, что цвет его глаз трудно определить. Он был необычным.
Колин приказал им не приближаться к Центральному уголовному суду сегодня.
– Не надо этого делать, – твердо заявил он. – Обещайте, что дождетесь меня дома, поговорите обо мне, если сможете, пока будете ждать, и заберете мое тело позже. Я хочу, чтобы гроб был с медными ручками, обитый голубым шелком, с хорошим замком.
