Судя по разговору и повадкам, перед Бестужевым оказалась личность мелкая и примитивная, вряд ли принадлежавшая к образованным слоям общества. Закрепляя успех, Бестужев извлек из потайного кармана браунинг, поводил стволом перед носом мнимого Шарля и зловещим голосом сообщил:
— Пристукну я тебя сейчас, чтобы не врал тут…
— Будьте благонадёжны! — уже буквально возопил кучер. — Меня к вам приставили Сергей Филиппович, а если брать выше, господин Гартунг, Аркадий Михайлович, лично распорядились! Ваша милость — человек не последний, мало ли что в этом богомерзком городе случиться может! Вот, извольте…
Он трясущимися руками извлек из кармана брюк бумажник, а из него — какую-то картонку, протянул Бестужеву, глядя умоляюще и что-то неразборчиво причитая. Бестужев вырвал у него картонку, поднёс к фонарю. Это оказалось оформленный по всем правилам билет тайного полицейского агента на имя Шарля Мушкетона. Изучив его, Бестужев хмыкнул: то ли совпадение, то ли, что гораздо вероятнее, Аркадий свет Михайлович проявил своё тонкое чувство юмора, нарекши агента именем слуги из знаменитого романа Дюма…
— Не сомневайтесь, ваше высокоблагородие! — молил Шарль, пристукивая зубами. — Свой я, свой! Исключительно в целях заботы о вашей милости приставлен! Христом Богом клянусь! Спросите Аркадия Михайловича или Сергея Филипповича! Всё ради охранения вашей персоны от революционеров!
— Ну что ж… — процедил Бестужев, пряча браунинг. — И обо всех моих перемещениях, встречах, разговорах ты, конечно, подробнейшим образом хозяевам докладываешь?
— Как же иначе-с? Служба!
«Это, конечно, не штатный филёр, — рассуждал про себя Бестужев. — Опытный филёр не поддался бы первому же нажиму, сказку бы убедительную сплёл — да и не попался бы так легко на довольно-таки примитивную ловушку с русским языком…»
— И кто же ты такой будешь, чадушко? — спросил Бестужев не без любопытства.
— Тверские мы, ваше высокоблагородие, Кузявины мы, Пантелей Никанорыч!
— Так-так-так… — протянул Бестужев. — И как же ты, Пантюша, в Париж угодил?
— Коловращение жизни…
— Не врать!
— Подлинно вам излагаю, коловращение жизни… Будучи приказчиком у купца первой гильдии Пеструхина, знаючи французское наречие ввиду обширных и долгих связей хозяина с Францией, в Париж его степенство сопровождаючи…
— Ну, а дальше? Как ухитрился из приказчиков в тайные агенты перепрыгнуть? Отвечать, мошкара! — Бестужев встряхнул пленника. И вспомнил Мигулю. — Иначе я тебе, гипотенуза, устрою такой категорический императив! Чистой воды дифференциал!
