Мельцер махнул рукой, и медик тут же догадался, что что-то случилось.
— Что произошло? — спросил он. — Где вы оставили свою дочь?
— Она у себя в комнате, — ответил зеркальщик, указав пальцем в потолок. — Вероятно, уже все глаза себе выплакала.
И сделал огромный глоток.
— Что случилось? — продолжал расспрашивать Мейтенс.
И хотя Мельцер твердо намеревался никому не рассказывать о происшедшем, его словно прорвало, и он поведал медику о том, что случилось утром, что жених его дочери семь месяцев назад женился на другой.
Едва зеркальщик окончил свой рассказ, как в зал вошел высокий господин в ярких дорогих одеждах. Мельцер тут же узнал его: это был Геро Мориенус. Вино и неожиданная исповедь только подогрели злость на Мориенуса. Зеркальщик вскочил, подошел к Мориенусу, схватил его за плащ, тряхнул и закричал прямо в лицо:
— И вы еще осмеливаетесь появляться здесь, вы… злодей! Геро Мориенус был выше и сильнее своего противника, и, в первую очередь, трезвее. Он усадил Мельцера на стул и сел напротив.
— Вы пьяны, мастер Мельцер, — вежливо, но непреклонно сказал купец.
Мельцер взвился:
— Разве это удивительно, когда отец узнает, что будущий супруг его дочери только что женился на другой? Но, вероятно, господин просто забыл о своем обещании!
— Ни в коем случае! — возмущенно ответил Мориенус. — Наше соглашение остается в силе!
Зеркальщик рассмеялся.
— И как вы собираетесь это сделать? Бросите ту, другую?
— Видите ли, — с нажимом сказал Мориенус, — здесь не Майнц. Вы в Константинополе, в столице Востока, в двадцати — тридцати днях пути от родины. Здесь все другое: жизнь, религия и даже время. Состоятельный мужчина может жить, если ему позволяют средства, с несколькими женами; все они равны, и никто не считает это неприличным.
— Хорошенькие обычаи у вас здесь! — возмущенно закричал Мельцер и, обращаясь к Мейтенсу, молча наблюдавшему за ссорой, спросил:
— Вы знали об этом обычае? Тот смущенно пожал плечами.
— Я никогда этим не интересовался. Но если византиец так говорит…
Мельцер перебил его:
— Как бы там ни было, во время нашего сговора речь о многоженстве не шла!
— Нет, — подтвердил Мориенус, — потому что здесь это само собой разумеется и упоминать об этом не нужно.
— Но я ни за что не пообещал бы вам свою дочь, если бы знал об этом распутстве!
Тут Мориенус ударил кулаком по столу.
— Заканчивайте эту глупую болтовню! — Его глаза сверкали от ярости. — Я не собираюсь защищать наши обычаи перед каким-то ремесленником из Майнца. Где прячется ваша дочь? Мое требование остается в силе. Я заплатил за нее сотню гульденов выкупа, и вы дали согласие.
