– Семен, принеси мне салатницу, будь добр.
Игорь весело рассмеялся и, подпрыгивая, помчался на кухню. Нуж-но обрадовать маму – он наконец-то вернулся к ним. Они знали об этом, готовились встретить его, чтобы все было как раньше: празд-ничный стол и они – втроем. Им будет хорошо здесь, всем вместе. Как раньше. Хорошо.
На кухне никого не было. НИКОГО. И в ванной тоже. И в спальне, и в гостиной… Игорь замер в коридоре, отчаянно мотая головой, слов-но пытаясь стряхнуть с себя это наваждение. Затем робко позвал звонким голосом, готовым в любой момент сорваться на плач:
– Папа, пап… Мама… Вы где?
Тишина. Никого. Только что они были здесь, живые, только что…
Загробная жизнь оказалась на самом деле не такой уж и предска-зуемой… Игорь почувствовал, как текут по щекам горячие слезы и, уже не сдерживая плач, закричал:
– Папка, где вы-ы-ы?..
Из гостиной послышался голос отца, сдавленный и приглушенный:
– Игорь, ты очнись, сынок, очнись. А не то сойдешь с ума…
Мальчик упал на колени, чувствуя, как не хватает воздуха для очередного вдоха и сердце мучительно пульсирует в груди, угрожая ра-зорваться в клочья.
– А-а-а-а-а… – детский крик и слезы навзрыд, – папочка, помоги мне…
Игорь Семенович вздрогнул всем телом и открыл мокрые от слез глаза. Он действительно плакал, лежа на полу в коридоре, и это зна-чило, что он по-прежнему жив. Запределье отпустило его, попугав своим страшным ликом. Теперь сознание функционировало четче, значит, приступ прошел. Смерть выпустила свою жертву обратно, в мир живых.
Орский несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул и попробовал по-шевелиться. Мышцы отозвались пронзительной болью, словно сотни иголок вонзились в каждый сантиметр кожи. "Мышечный спазм. Нужно подождать".
Через несколько минут боль прошла, и банкир уже мог слабо шеве-лить онемевшими пальцами. А вот ниже пояса, казалось, ничего не было. Ноги, неестественно изогнувшись, лежали на полу, словно час-ти тела, принадлежавшего кому-то другому. В этом зрелище было что-то жуткое, зловещее и тоскливое.
"Хорошо, подожду", – как-то отстраненно подумал Орский, уста-вившись в потолок. – "Ничего страшного, сейчас все пройдет". Он еще находился под впечатлением своего страшного, но удивительно-го видения, очевидно, спровоцированного этим странным приступом. И кто знает, может, это были превратности умирающего мозга, а мо-жет быть – реалии посмертного существования? И может быть, где-то его действительно ждет самое счастливое время, в котором он бы хотел остаться навсегда?
