- Ноги-то мокрые?
- Ноги сегда мокрые.
- Болят они у тебя?
- Доктор ходил, сказал - болят ноги...
- Лечишь, значит?
- Больше доктор не ходил, станция ходил... работать надо. Деньги дочка носил.
За долгий путь о чем только не переговорили мы с Шакиром. Он рассказывал, как жил в батраках, как работал, нуждался. И выходило так, что прошлая жизнь была у него только чуть-чуть получше той, что настигла теперь... Он не запомнит времени, когда семья была бы разом - и сыта, и одета, и обута. Чего-нибудь всегда не хватало, а семья была в семь человек. Теперь кто поумирал, кто замуж повыходил, остался Шакир с женою вдвоем, да тут еще на грех девчонка родилась.
- Девчонка зря родился, - говорил мне Шакир. - Девчонка не нада родиться... Малака нет, хлеба нет, голод есть - девчонка не нада родиться...
Но делать уж нечего; бьется, а кормит. Теперь, без "бабы" ему совсем тяжело: она хоть что-нибудь сварит, бывало, когда Шакир денег принесет, а теперь и денег заработает, да варить-то уж некому.
- Купишь хлеб, огурец, капуста, вода попил, больше нет ничего...
- И так каждый день?
- Так сегда... Только хлеб не сегда.
- Плохо тебе, Шакир, живется... А будет лучше? Как ты думаешь - будет лучше или нет?
Мне хотелось узнать - ждет ли он чего, надеется ли на что-нибудь? Только я опасался, что не поймет Шакир вопроса. Ан нет, понял - глаза осветились, расширились, помолодели.
- Все будит хароший...
- Так где же хорошо-то, - донимал я его, - посмотри, как ты нуждаешься...
- Сичас нет - и плоха... А когда будит - хорошо будит...
- Ты уж не доживешь, Шакир...
- Девчонка жить будит, дочка жить будит...
- А знаешь ты, что такое совет?
- Совет? - переспросил он. - Совет знаю, ходил совет...
- Нет, ты знаешь ли, как он выбирается, кто выбирает и что он делает?
Как ни силился Шакир что-то мне объяснить, - понять было невозможно. Я стал ему объяснять. Смеется радостно, останавливает меня среди луж и навозных кучек. Извозчики и автомобили обдают грязью, а мы стоим, и возбужденный Шакир, глядя мне в глаза, спрашивает торопливо:
- Бедный человек не будит?
- Не будет, Шакир.
- Все работать будим?
- Все...
- Ленин сказал?
Я радостно вздрогнул от этого вопроса. Мы про Ленина еще не говорили с ним ни слова - Шакир назвал его имя первый...
Так, значит, и он, этот вот темнейший человек, знает, знает и чувствует, что имя Ленина можно называть лишь там, где говорят о труде, что Ленин и труд - одно и то же?..
