– Или не раскроет, что более вероятно. Но сроки, отпущенные нам на разведку планеты, будут сорваны. Тут нужно кардинальное решение.
– Насколько я понимаю, вы за то, чтобы продолжать работы с нормальным графиком? - уточнил Ронг.
Координатор поморщился:
– Сначала я хотел бы услышать ваше мнение или хотя бы предположение, гипотезу о характере происшествия, о том, кто это мог сделать.
– А почему вы убеждены, что это чья-то злая воля? Скорее всего автоматы попали под неизвестное нам излучение природного происхождения. Например, мощный гаммапоток мог сместить внутренние структуры кондов и ослабить молекулярные связи. Достаточно было небольшого толчка в виде нейтринного излучения нашего микроскопа, чтобы они разрушились.
– Это, пожалуй, кое-что объясняет. - Координатор удовлетворенно качнул головой, а Глеб иронически усмехнулся.
“Ну конечно! Конечно, это опять все объясняет простым и естественным образом! Им это и нужно. Сделать вид, что ничего не произошло. Заняться повседневными делами, планами, отчетами, графиками… Задавить едва мелькнувший кусочек неведомого грудой повседневных дел. Сделать порученную работу и вернуться домой… И по-своему они правы. Их послали делать вполне определенное, конкретное дело. И они его делают”.
– Скажите, - спросил он Ронга как мог спокойнее, - сколько именно энергии нужно для такого изменения кристаллокондов, иными словами, какова была мощность этого “природного” потока?
Он сразу же увидел, что попал в точку, в самое слабое место ронговской гипотезы.
– Мне трудно ответить на ваш вопрос. Нужны специальные исследования.
– Однако горячие зоны наших реакторов, в которых работает не один десяток автоматов, дают что-нибудь порядка двух тысяч рентген на квадратный миллиметр. И я не слышал, чтобы хоть один кокд вышел из строя. Вы знаете природное излучение, которое можeт дать большую мощность?
– Такие изменения могут накапливаться постепенно. В течение нескольких лет и потом резко, скачком проявить себя.
Казалось, координатор не слушает объяснений Ронга.
Нахмурившись, он что-то чертил кончиком визиофона на столе.
– Ты пойми меня правильно, Глеб. Я не могу позволить увлечь себя в дебри научных дискуссий. Планета отнесена к третьему классу. У тебя есть объективные данные, чтобы эту оценку изменить?
У него не было таких данных. У него не было ничего, кроме зловещего предчувствия, что на сей раз oни поплатятся за свою беспечность, за свою древнюю привычку все делать по заранее расписанным листочкам бумаги, даже в тех случаях, когда обстоятельства не укладываются в рамки предписаний.
