Девушка не стала рисковать. Самый обычный прыжок вперёд и вверх — и вот уже хвост, набравший разгон и потому не опасный, продолжает своё движение — и так же легко и спокойно продолжает Грея своё, но теперь уже на метр ближе. Люди не смогли бы понять этих движений, настолько быстрыми они были; однако раконцы не были людьми — одобрительный шепот пронёсся по трибунам — и замер в ожидании развязки.
Ящер занервничал ещё больше. Он немного помедлил — и передние лапы оторвались от земли, тело согнулось, образуя классическую боксёрскую стойку; длинная шея изогнулась почти кольцом, что бы иметь пространство для маневра; хвост упёрся в землю, служа дополнительной опорой и пружиной, посылающей тело вперёд.
Грея остановилась, не дойдя двух выпадов копья до настороженного ящера. Внимательно изучив фигуру стоящего перед ней противника, она заговорила на древнем, щёлкающем и шипящем языке всех драконов:
— Кто научил тебя стилю атакующей змеи, ящерица?
Древний динозавр помедлил, внимательно глядя на хрупкую фигуру девушки, стоящей перед ним. Наконец огромная пасть открылась, и оттуда послышалось шипящее:
— Где ты выучила древний язык, мясо? Впрочем, можешь не отвечать — тебя это не спасёт. Я Рхыг, Рхыг великий, я ел подобных тебе тысячи лет, и ты должна гордиться честью закончить свои дни, служа закуской великому Рхыгу…
Грея кивнула головой, отвечая скорее своим мыслям, чем чужим словам:
— Достаточно. Образ твоих мыслей мне понятен, а твоя история не так уж и важна; ты ведёшь себя как животное, мыслишь, как животное; ты занят лишь удовлетворением собственных потребностей; а значит, не имеет никакого значения, умеешь ли ты говорить или нет — ты всё равно умрёшь и больше никого не будут приносить в жертву.
Из гигантской глотки донёсся смех.
— Глупая маленькая самка! Если каким-то чудом тебе удастся убить меня — это ничего не изменит. Пока есть жрецы, есть и жертвы — я лишь инструмент в их руках, не более. Что бы они не приносили в жертву — тела или здоровье своих сограждан, затуманенные наркотиками мозги их детей, они остаются кровавыми языческими жрецами, покупающими собственное благополучие чужой кровью; пока народ терпит их, всегда будут появляться подобные мне — в том или ином обличье. Жрецы редко любят марать свою благородные руки кровью…
Гигантская шея резко вытянулась вперёд, целя туда, где только что стояла тонкая фигурка; огромная пасть приоткрылась и раздвоенный язык высунулся вперёд, словно пробуя жертву на вкус.
