— А что с Соней? — спросил у меня шепотом Матвей. — Я ее звал закусить, она отказалась. И сегодня какая-то чудная.
— Не знаю, — ответил я. — Кончай лопать, там все-таки ждут, неудобно.
— Ничего, — засмеялся Ройзман, — не замаринуются.
Мы возвратились в комнату. Начали составлять списки. Как я и предполагал, это была сплошная комедия, так как Матвей заранее наметил всех членов правления. Мне стоило больших трудов уговорить его включить туда Клюева. Ройзман подсчитал число голосов: было ясно, что его списку обеспечено большинство.
Соня сидела в углу, молчаливая, чем-то подавленная. Когда мы вышли из квартиры, я спросил:
— Что с вами, Соня? Может быть, я не так выполнил ваше поручение?
— Нет, нет, что вы. Я так благодарна.
Она сжала мне руку. Мы шли по Воздвиженке. Скрипел снег. Крепчал мороз.
— Сегодня должно решиться, — прошептала она. — Рюрик, мне почему-то страшно. Вы никогда не думали, как страшна жизнь? И чем яснее небо, прозрачнее воздух, тем страшнее. Знаете что, — сказала она вдруг совсем другим голосом — бодрым, веселым и насмешливым, — я, может быть, к нему и не пойду.
Погода была пасмурная. Вставать не хотелось, я собирался перевернуться на другой бок и с изумлением заметил, что за окном будто зажгли лампу. Приподнялся и увидел, что кто-то снял мутную пелену тумана. Луч солнца, как вырвавшийся из класса школьник, шаловливо запрыгал по всем предметам комнаты, которые попадались на глаза. Я уже не чувствовал сонливости, встал и быстро отдернул неприхотливую занавеску. Будет погожий день. В эту минуту в дверь кто-то забарабанил кулаком.
— Рюрик, ты еще дрыхнешь? Нашел время спать. Снимай засовы с ворот. Ошеломляющая новость! — взволнованно тараторил Ройзман.
— Матвей, не ломай дверь.
— Если не откроешь, сломаю. Новость дороже двери!.
Я впустил гостя и усадил его в единственное соломенное кресло, обтянутое вылинявшим куском ситца. Он поморщился:
— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты выбросил эту дрянь. Лучше уж табуретку поставить.
— Матвей! Сразу видно, что ты буржуй.
— Буржуй? Да я бы их всех на гильотину отправил. Просто не люблю дешевую мебель.
— А где твоя ошеломляющая новость?
Холеной рукой Ройзман ударил себя по лбу.
— К черту мебель, и дрянную, и хорошую! Тут такое творится, что голова лопается, как спелый арбуз. Под наше кафе подложена мина.
— Мина? — Я удивился.
— Настоящая мина. Как еще назвать интригу, которую плетут футуристы.
— Какие футуристы?
